Антология альтернативной литературы 1. Альманах

С первого же дня стало ясно, что хозяйственная ценность Тани равна нулю. На питание великодушный клиент выделил еженедельное пособие, которое тратилось на булочки, молоко и пирожки от уличных бабушек. Целыми днями жертва ментовских разборок валялась в одной из двух спален (я обосновался в кабинете), курила и вела многочасовые телефонные переговоры с молодчиком, в которого имела глупость влюбиться. Этот сукин сын, студентишка из небедной семьи, обещал ей едва ли не жениться, во что она поверила со всей своей свято-заторможенной простотой. Вдобавок, она была от него беременна, о чём, естественно, не знал ни я, ни хозяин. Мне вообще было мало дела до моей «квартирантки», да и виделись мы не слишком часто – я был занят основной работой, на «объект» приезжал поздно вечером, уезжал спозаранку, когда Таня ещё спала, и лишь изредка делал замечания по поводу беспорядка в ее комнате и общей неухоженности в доме. Дошло до того, что она пожаловалась на меня хозяину, но у него были более важные дела, нежели выслушивать причитания малоценной шлюхи, и без того превратившейся в обузу – ведь её приходилось худо-бедно, но содержать. Между тем, при всей своей занятости, мне всё чаще бросались в глаза явные перемены в поведении Тани – всякий раз она встречалась мне заплаканной и оплывшей сверх обычной меры, на что я не реагировал до тех самых пор, пока по случайности в «мой» дом не заглянула Ира, кузина-медичка и моя вечная платоническая любовь. Усаживаясь в машину, она кивнула на унылый силуэт, бредущий по двору, и с едкой улыбкой обронила что-то вроде: «Поздравляю, твоя наложница скоро подарит тебе карапуза». Я заревел от незаслуженной обиды и праведного гнева, ворвался в спальню хлюпающей носом Тани и устроил ей допрос с пристрастием, прерываемый истерическими рыданиями в подушку.

С этого момента события стали развиваться с угрожающей быстротой. У хозяина возникли серьёзные проблемы и он уехал в длительную командировку за границу, не оставив никаких инструкций относительно Тани и лишив её тем самым фигуральной карточки иждивенца. Булочки и пирожки вскоре закончились, и над Таней замаячила угроза голодной смерти, особенно мучительной в её физиологическом состоянии. По моему требованию на переговоры был вызван старший брат подлеца-студента, вкрадчивый прохвост из аспирантов, прикативший на чёрной «Волге». Сам студентик благоразумно не появился – Таня, эта влюблённая по инерции идиотка, предупредила его о неминуемом избиении, лишив меня тем самым законного удовольствия. Брат заплатил отступные, на которые я тут же определил Таню в престижный центр матери и ребёнка под надзор злоязычной кузины Иры. Через день благополучно выпотрошенная Таня вернулась из больницы и тут же упала ничком на кровать, чуть слышно поскуливая. Я мерил спальню шагами, лихорадочно соображая, как достойно и с наименьшими расходами выпутаться из глупейшей ситуации, имея на руках никому не нужную проститутку, которой, ко всему прочему, по словам учёной кузины, категорически предписывалось отойти от профессиональных занятий на какое-то время, а лучше – навсегда. В конце концов, гуманистические мотивы возобладали, и, поставив на трюмо стакан воды с валерьянкой, я вышел во двор – выкурить папиросу с анашой и хоть на час-другой отрешиться от этого трагикомического бедлама.

Утром, церемонно постучав, я вошёл к бледной и осунувшейся Тане, которая с распущенными поверх кружевной немецкой ночнушки (подарок кузины Иры) волосами выглядела на удивление трогательно и соблазнительно, и зачитал свод правил, по которым ей теперь предстояло жить. Их было немного. К телефону не подходить. Курить на улице. С рабочими, обшивающими бассейн мрамором, не разговаривать – «муж запретил». Пылесосить напольные ковры каждый день, настенные – через день. Полы под коврами мыть раз в три дня. Ванну мыть до и после посещения. В кратчайшие сроки научиться варить гречку и рис. Цветное бельё стирать отдельно от белого. Собаку колбасой не кормить – пусть жрёт овсянку. Блядские стринги по медицинским и нравственным соображениям выбросить, носить просторное х\б нб, подаренное вместе с ночнушкой. К моему приходу на столе должна стоять банка холодного чая. Не вздыхать без веских причин, по ночам не плакать, каждую неделю писать лживое, но ободряющее письмо бабушке. Поливать цветы отстоявшейся водой. Телевизор и видео смотреть только после работ по хозяйству. Пока всё.