Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

Структурная природа языка – это следствие того факта, что каждый язык организует эти две субстанции в соответствии со своими собственными моделями (patterns). Недостаточно указать, что разные языки используют различные субстанциональные признаки, как, например, в арабском языке используется фарингальная артикуляция, неизвестная в английском, или, например, некоторые понятийные поля в одних языках представлены исчерпывающим образом, в то время как в других они практически отсутствуют. Следует подчеркнуть, что такие субстанциональные признаки или поля, которые обнаруживаются в большинстве языков, подчиняются в каждом из них своей особой организации: семантическая субстанция, соответствующая выражению «я не знаю» организована во французском языке по-иному, как «je ne sais pas», а в немецком, как «ich weiss es nicht», хотя, конечно, в некоторых случаях языки ведут себя сходным образом; например, датское выражение «jeg ved det ikke», no крайней мере синтагматически совпадает с немецким «ich weiss es nicht». В плане выражения такой субстанциональный признак, может обладать «фонематической» функцией в арабском языке, демаркационной в немецком и, возможно, «просодической» или «супрасегментной» в каких-либо еще языках, занимая, таким образом, разные места в трех разных моделях.

То, что Ельмслев назвал «формой», представляет собой тип организации, которой подчиняется в каждом языке тождественная в широком смысле субстанция. По его мнению, форма выражается в терминах различных отношений, так что каждая из единиц данного плана взаимодействует с другими единицами того же плана. Форма существует для выражения и для содержания. У глоссематиков было ощущение, что только таким образом понимаемая форма является истинно лингвистической и что субстанция, даже будучи организованной, заслуживает исследования только после того, как структура будет установлена исключительно формальными способами.

Пражская точка зрения поддается четкому определению в рамках ельмслевовской оппозиции формы и содержания. Главный объект исследования в Пражской школе – это лингвистически организованная субстанция. Как таковая, субстанция и в том и в другом плане аморфна. Субстанциональное тождество не означает лингвистической достоверности: немецкое [k] и черкесское [k] могут вполне совпадать в произношении, но лингвистически их никак нельзя признать тождественными, потому что и немецкое [k] и черкесское [k] являются только тем, чем они являются по отношению к другим фонемам соответствующих языковых моделей (patterns). Немецкое [k] – это постоянная сумма субстанциональных признаков, отличающих эту фонему от любой другой фонемы немецкой языковой модели, и то же самое относится к черкесскому [k] в рамках черкесской модели.

Любой субстанциональный признак артикуляции немецкого [k], вроде придыхания, необходимого для его производства, но несущественного для его отличия от других немецких фонем, является лингвистически нерелевантным. Но признак, обеспечивающий дистинктивную функцию, – это часть той субстанции, на которой должно быть сосредоточено внимание лингвиста. Каков бы ни был характер этой субстанции, влияющей на коммуникативную функцию в привычном смысле этого слова, он лингвистически релевантен. Единицы, определяющие одну и ту же разновидность функции, классифицируются в соответствии с их лингвистически релевантными признаками. Структура возникает в результате различных комбинаций этих признаков. Поскольку она в большой степени зависит от субстанции, мы не можем согласиться с тем, что структура останется неизменной, если изменится субстанция. Считается, что звуковая субстанция – это нормальная первичная субстанция лингвистического выражения. Нет возражений и против того, что и другие субстанции могут играть подобную роль в коммуникативных средствах. Но любая новая субстанция влечет за собой формирование новой языковой модели.

Отстаивание тезиса о том, что парадигмы выражения (фонологические структуры) основаны на лингвистически релевантных конститутивных признаках, не означает того, что не нужно изучать комбинаторные свойства единиц в речевой цепи, но дистрибутивные критерии играют в работах представителей Пражской школы существенно меньшую роль по сравнению с другими школами.