Антология плагиата: от искусства до политики

Есть и другие примеры того, как писатели «в корыстных целях» используют персонажей популярных книг, созданных другими авторами. В романе Сены Наслунд под названием «Жена Ахава» муж героини гоняется по морю за белым китом по имени Моби Дик. А Джон Апдайк решил переписать историю датского принца, сделав мать Гамлета главной героиней романа «Гертруда и Клавдий». Апдайка можно понять – трудно создавать оригинальные образы, будучи в преклонном возрасте. В отличие от него, Том Стоппард написал пьесу «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» в то время, когда ему не было и тридцати. Вроде бы самый подходящий возраст, чтобы создать нечто вполне оригинальное, однако никто не обратит внимания на спектакль по пьесе неизвестного автора. Совсем другое дело, если рекламу ему сделают Розенкранц и Гильденстерн, даже помимо своего желания.

Глава 10. Бунтари и мародёры

Полю Гогену приписывают такую фразу: «В искусстве есть только бунтари или плагиаторы!» Если следовать этому определению и считать плагиат не имеющим отношения к искусству, тогда в Европе художников останется не более полутора десятков. Андрея Рублёва следует обвинить в подражании византийским мастерам, и даже Тициану, Рафаэлю, Рембрандту и Гойе не найдётся места в этом списке, поскольку они работали в традиционной для того времени манере письма. При большом желании их можно было бы обвинить в подражании друг другу и своим учителям. Нельзя назвать новаторами и русских передвижников. Тогда останутся лишь Босх, Сезан, Моне, Матисс, Дега, Тулуз-Лотрек, Сёра, Ван Гог, Модильяни, сам Гоген, ну и конечно Дали и Пикассо. Впрочем, есть ещё «авангард», но это особый вид искусства, который не имеет отношения к живописи. Наиболее точное название – орнаментализм. Вот тут почётное звание новатора можно было бы присвоить едва ли не каждому, кто взял в руки кисть или мастихин в намерении доказать своё право на признание.

Наиболее успешным среди орнаменталистов стал Пабло Пикассо, однако совсем не тот, что знаменит своими работами «голубого» и «розового» периода. «Девочка на шаре» или «Любительница абсента» поначалу не привлекли должного внимания публики – нужно было чем-то удивить, эпатировать зрителей, заставить их задуматься о том, что же художник хотел сказать своей картиной, а ещё лучше – спровоцировать скандал. Пикассо добился своего, создав декорации балета «Парад» для труппы «Русский балет Дягилева» – за это газеты назвали художника «геометрическим мазилой и пачкуном». Росту популярности Пикассо способствовало и создание картины «Герника», посвящённой трагедии небольшого испанского городка, разрушенного немецкой и итальянской авиацией. Картина была написана за короткий срок, в мае 1937 года, по заказу республиканского правительства – её предполагали выставить в испанском павильоне на Всемирной выставке в Париже. Публика и критики встретили новое произведение Пикассо в штыки, но главное для успешного художника – всегда оставаться в центре всеобщего внимания.

Тут самое время вспомнить о малоизвестном собрате Пикассо по искусству. Леопольд Штюрцваге родился в Москве, в семье владельца небольшой торговой фирмы. Сын не пошёл по стопам отца, а поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где его учителями были Константин Коровин и Леонид Пастернак. В 1908 году Штюрцваге вместе с женой уехал в Париж, чтобы брать уроки живописи у Матисса. В Москве он выставлялся в 1910 году вместе с группой «Бубновый валет», в которую входили Василий Кандинский, Пётр Кончаловский, Аристарх Лентулов, Казимир Малевич и другие художники, а с 1917 года делил студию в Париже вместе с Амедео Модильяни. Тогда же при поддержке поэта Гийома Аполлинера состоялась первая персональная выставка художника из России. Однако его труднопроизносимая фамилия вряд ли привлекла бы на вернисаж избалованных французов, и Аполлинер придумал псевдоним – Сюрваж. Со временем Леопольд Сюрваж нашёл собственную манеру письма, не без влияния своего близкого друга Пабло Пикассо. Особенно удачно его полотно 1936 года под названием «L'Âge d'Or» (Золотой век). Фрагменты этой картины при желании можно обнаружить в «Гернике» Пикассо, написанной годом позже.

В качестве оправдания Пикассо мог бы заявить, что позаимствовал кое-что для благого дела, а не ради материальной выгоды. Надо же иметь в виду, что сроки поджимали, а тут ещё этот «Золотой век», висящий на стене в мастерской Сюрважа. Вот так фрагменты одной картины перекочевали на другую. Впрочем, никто этого плагиата не заметил.

Итак, признаки заимствования деталей в «Гернике» есть, но оказалось, что и композицию Пикассо «украл». По мнению Хосе Педро Виндаля, есть неоспоримое сходство между «Герникой» и созданной в начале XIX века гравюрой «Feria en Cuernicabre» (Ярмарка в Куэрникабре), автором которой стал арагонский художник Мануэль Наварро (Manuel Navarro):