Антоний и Клеопатра

В некотором роде это был год величайшей славы Агриппы. Он начал с того, что произвел инспекцию водоснабжения и канализации Рима. Была закончена реконструкция акведука Марция и введен в строй акведук Юлия, чтобы увеличить подачу воды на холмы Квиринал и Виминал, жители которых до сих пор брали воду из ручьев. Хорошо, да, но не так значительно по сравнению с тем, что Агриппа сотворил с канализацией Рима. Три подземных потока позволили построить систему из арочных туннелей. Имелось три стока: один как раз ниже Тригария у Тибра, где река была чистой для купания, один в Римском порту и один, самый большой, там, где вытекала Большая клоака с одной стороны Деревянного моста. Здесь выходное отверстие (когда-то место впадения в Тибр реки Спинон) было достаточно широким. В Клоаку можно было даже въехать на гребной лодке. Весь Рим восхищался, когда Агриппа проехал в такой лодке по Клоаке, нанося на карту систему канализации и отмечая те места, где стены требовали ремонта. Агриппа обещал, что Клоака больше не потечет вспять, когда Тибр разольется. Этот удивительный человек говорил еще, что он не перестанет следить за канализацией и водоснабжением после окончания своих полномочий эдила. Пока Марк Агриппа будет жить, он будет, как черная собака, держать в страхе компании, отвечающие за воду и дренаж, которые слишком долго тиранили Рим. Только Октавиану удалось сравниться в популярности с Агриппой. Затем Агриппа выгнал из Рима всех магов, пророков, гадалок и знахарей. Он заставил всех продавцов использовать в торговле систему мер и весов, а потом принялся за строителей. Некоторое время он пытался добиться, чтобы высота многоквартирных инсул не превышала ста футов. Но это, как он вскоре понял, оказалось задачей, непосильной даже для Агриппы. Зато он сумел сделать так, чтобы все отводы от водопроводных труб были одинакового диаметра. Больше не будет лишней воды для роскошных апартаментов на Палатине и в Каринах.

– Меня поражает, – сказала Ливия Друзилла мужу, – как Агриппе все это удается, и при этом он еще ведет кампанию в Иллирии! До этого года я думала, что ты – самый неутомимый труженик в Риме, но как бы сильно я ни любила тебя, Цезарь, я должна признать, что Агриппа делает больше.

Октавиан стиснул ее в объятиях, поцеловал в лоб:

– Я не обижаюсь, meum mel, потому что знаю, отчего Агриппа такой деятельный. Если бы у Агриппы была такая жена, как ты, ему не нужно было бы так много работать. Он ищет любой предлог, чтобы не проводить время с Аттикой.

– Ты прав, – печально согласилась она. – Что мы можем сделать?

– Ничего.

– Один выход – развод.

– Это он должен решить сам.

Затем мир Ливии Друзиллы перевернулся так, как не ожидали ни она, ни Октавиан. Тиберий Клавдий Нерон внезапно умер в возрасте пятидесяти лет, сидя за рабочим столом. Управляющий так и обнаружил его в этой позе. В завещании, которое прочел Октавиан, говорилось, что Нерон оставляет все своему старшему сыну Тиберию, но там не было ни слова о том, что делать с его мальчиками. Тиберию было восемь лет, его брату Друзу, родившемуся после брака его матери с Октавианом, только что исполнилось пять.

– Я думаю, моя дорогая, что мы должны взять их к себе, – сказал Октавиан ошеломленной Ливии Друзилле.

– Цезарь, нет! – ахнула она. – Их воспитывали в ненависти к тебе! И меня они не любят, как я догадываюсь. Я же ни разу не видела их! О нет, пожалуйста, не делай этого ради меня и ради себя!

Октавиан никогда не питал иллюзий относительно Ливии Друзиллы. Несмотря на ее уверения в противном, материнской любви она не испытывала. Она почти не думала о детях, а когда кто-нибудь интересовался, как часто она навещает их, она ссылалась на запрет Нерона, не желавшего, чтобы она виделась с сыновьями. Иногда Октавиан спрашивал себя, действительно ли она старается забеременеть от него. Но ее бесплодие не огорчало его. И как ему теперь повезло! Боги дали ему сыновей Ливии Друзиллы. Если маленькая Юлия не родит сыновей, у него будут наследники.

– Это решено, – сказал он твердо, давая ей понять, что он не уступит. – У бедных мальчиков нет никого, кроме дальних родственников. Ни Клавдии Нероны, ни Ливии Друзы не будут хорошими приемными родителями. Ты мать этих детей. Люди ждут от нас, что мы их возьмем.

– Я не хочу этого, Цезарь.

– Я знаю. Тем не менее я послал за ними, и они в любой момент могут появиться здесь. Бургунд готовит для них комнаты – гостиную, две спальни, классную комнату и личный сад. Вероятно, эти комнаты принадлежали когда-то Гортензию-младшему. Я не возьму их педагога, даже если они очень привязаны к нему. Мне хочется, чтобы они избавились от их неприязни к нам. А этого легче добиться, если их будут окружать новые люди.

– Почему ты не поселишь их у Скрибонии с маленькой Юлией?