Антропный принцип

Пусть образы виденного давно
Сбиваются в стаю.
Спасибо, создатель, я сделан умно —
Я все забываю.

Туман, истаявшее ничто,

Похлебку пустую
Дырявая память, мое решето,
Пропустит вчистую.

Но тонкая пленка, липкая слизь,

Случайный осадок
На дне решета пузырями зашлись
Бензиновых радуг.

За пыль промежутков, за то да се,

Дорогу к трамваю —
Я каждый день отбываю все,
Что я забываю:

Больницы, влюбленности, имена,

Сапог в подбородок,
Моих мертвецов на одно лицо
(Их так обряжают);

Коляску, скатывающуюся с крыльца,

В ней спящий ребенок, —
Господи, пронеси, – он пронесет,
И я забываю

Три глотка счастья на ведро воды,

Сны, где улетаю от тигров,
Стихи, ускользнувшие в никуда, —
Не хватило дыханья,

И вновь не хватает, идут ко дну

Тяжелые звенья,
Жизнь превращая в сплошную одну
Забаву забвенья.

«Десять лет Агамемнон пас Трою…»

Десять лет Агамемнон пас Трою,
Ошибался, плошал.
Жаль, что я ничего не построю
Там, где он разрушал.

Море лижет унылую сушу,

Липнет к берегу бриз.
Жаль, что я ничего не разрушу
Там, где строил Улисс.

Жаль, что я не погибну в атаке

На чужом острову.
Жаль, что я не живу на Итаке,
Жаль, что я наяву.

Слышишь, тень набежавшая, – фальшь ты

Или черная шваль,
Жаль, что по-настоящему жаль, что
Ничего мне не жаль.

И жалеть ни о чем не придется,

И уже не пришлось,
Ибо то, что прядется – прядется
И проходит насквозь.

«Перетончу, перемельчу…»

Перетончу, перемельчу,
Уйду от всех решений,
И станет то, о чем молчу,
Точней и совершенней.

Затем и времени дана

Невиданная фора,
Чтоб только не легла спина
Под розгу разговора.

А там – урок, укор, угар.

Я не люблю угара.
Важней, чем выдержать удар,
Уйти из-под удара.

Так заливают пылкий спич,

Давясь водой сырою,
Пока планирует кирпич
На голову герою;

Выплескивают скисший суп

На лысину пророку,
Стирают отпечаток губ,
Почесывая щеку;

Так душат в логове волчат

В отсутствие волчицы.
И напряженно, но молчат.
Молчат. Пока молчится.

«О нет, не говорите мне про то…»