Антропология детства. Прошлое о современности

По Пиаже, в основе детского мировосприятия и мышления лежит эгоцентризм. Воспринимаемое ребёнком представляется ему абсолютным, он — центр мира и не представляет, что может быть иначе: «…в Женеве большинство мальчиков 7–8 лет думают, что солнце и луна следуют за ними во время прогулки», и испытывают затруднение, когда их спрашивают, «кого из двух гуляющих эти светила сопровождают в том случае, когда прогуливающиеся направляются в разные стороны» (Пиаже 1994: 361).

Вот откуда облака! Их паровозы делают.

К. Чуковский «От двух до пяти»

Эгоцентризм и синкретизм порождают такие феномены, которые можно счесть за магию. «Младенцы эгоцентричны в том смысле, что у них нет никакого представления о мире, лежащем за пределами их собственных действий. Внешние объекты лишены постоянного самостоятельного существования» (Крейн 2002). Малыши «знают» об объектах только до тех пор, пока они взаимодействуют с ними (хватают рукой, касаются, тянут в рот). «Если, как показал Пиаже, ребёнок в первые месяцы жизни роняет игрушку, то он ведёт себя так, будто игрушки больше не существует» (Piaget, цит. по Крейн 2002). Младенец постарше, чтобы вернуть упавшую игрушку, снова машет рукой. Во время движения она исчезла, значит те же движения, те же телесные ощущения должны игрушку вернуть! Это один из примеров магии детского мышления. Вполне в духе симпатической логики, описываемой Дж. Фрезером: подобные действия должны вызвать к жизни сходные явления, чтобы вызвать дождь, надо бить в барабаны, ведь раскат грома, как правило, сопровождается дождём.

Пример, ставший классическим:

Пиаже забирает у своей дочки Люсьены (около 2-х лет) цепочку и прячет в спичечный коробок. Люсьена немедленно пытается её извлечь, но ей это не удаётся. «Тогда она сделала нечто любопытное. Она прекратила свои попытки и посмотрела очень внимательно на щель. Затем она несколько раз подряд открыла и закрыла рот, открывая его с каждым разом всё шире и шире. После этого она быстро открыла коробок и достала цепочку. … Она ещё плохо владела языком, поэтому прибегла к моторным движениям (своему рту) с целью символизации действия, которое ей нужно было совершить» (Крейн 2002).

Здесь «магия» заключается в том, что открывание собственного рта должно было бы привести к открыванию коробка, но сработало как подсказка к дальнейшим действиям.

Синкретизм и эгоцентризм неизбежно отражаются на логике и на рассуждениях ребёнка. Понимание причинно-следственных отношений существенно отличается от взрослого. Ребёнок не улавливает противоречий: «Человек упал на улице, потому что его увезли в больницу», или «Жан уехал, несмотря на то, что он уехал в горы» (Пиаже 1994: 224–237). Это находит своё отражение в синтаксисе, в неуместном использовании таких конструктов, как «но», «и», «хотя», «потому что».

Об анимизме детского мышления ещё до Ж. Пиаже говорили многие антропологи и психологи, Э. Тейлор, Ст. Холл, Х. Вернер. Педологи в этом феномене видели природную данность детского интеллекта и аргумент в пользу следования онтогенеза принципу рекапитуляции. Детский анимизм не противопоставляет живое и не живое, он одушевляет физические объекты и наделяет все предметы окружающего мира теми же мыслями, чувствами и качествами, что и у самого ребёнка или других людей: пила злая, облако печальное — всё живое, при этом критерии жизни могут существенно меняться.

Трёхлетней Иринушке подарили крохотные кукольные качели. Писатель Пантелеев спросил:

— Можно мне на них покачаться?

— Нет, они пока ещё маленькие.

К. Чуковский «От двух до пяти»