Анжелика Балабанова pro & contra известных личностей

Анжелика догадывалась, что Ленин сейчас сядет на своего любимого конька и будет убеждать её, как несколько лет подряд он твердил на всех совещаниях Циммервальдского движения, что империалистическая война должна перерасти в гражданскую, и это обеспечит пролетариату победу в революции. Так и случилось.

– Пусть нас, левых «циммервальдцев», меньше! Нам не привыкать! – Ленин уже не хмыкал, он улыбался, но как-то жёстко, не весело. – Мы соберём новый Интернационал, и все пойдут за нами. Разве вы не верите во всемирную социалистическую революцию?

Анжелике ничего не оставалось, как подтвердить:

– Да, я верю. Конечно, верю.

Этого оказалось достаточно, чтобы дальше говорил только Ленин. Как великий стратег, он за час расписал по пунктам и месяцам, что нужно сделать для сплочения международного рабочего движения, чем будет заниматься новый Интернационал и в чём его принципиальное отличие от двух старых.

– Это будет Коммунистический Интернационал, Коминтерн! И я вас вижу там секретарём. Предложение моё за основу принимается?

– Я, конечно, «за» – отвечала немного удивлённая и ошарашенная Анжелика. – Но мне так хочется съездить на Украину, повидать своих близких.

– А я вас не тороплю. Но и не отпущу, покуда не согласитесь, – переглянувшись с молчащей женой, он опять засмеялся.

Он всегда смеялся заразительно, от души. Не зря говорится: хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

Пришла машина, чтобы отвезти её в Москву. Он отослал её обратно. Такое складывалось впечатление, что вождь заполучил игрушку, которая ему приглянулась, и расставаться с ней не желает. Анжелика попыталась перевести разговор на другую тему.

– Как ваше здоровье, Владимир Ильич?

– Я превосходно себя чувствую! – сказал, как отрезал. – Уже ездил на заседание ЦеКа. Сейчас, кстати, мне надо туда позвонить. Наденька, распорядись-ка насчёт обеда! За столом мы обязательно продолжим…

И он вышел в соседнюю комнату.

Только тут Анжелика увидела, что Надежда Константиновна едва сдерживает слёзы. Подошла, обняла её за плечи.

– Я, наверное, зря приехала?

– Да не в тебе дело, дорогая! Он же неугомонный. В домашней жизни ровный, а в политической – всегда возбуждённый. Поехал в Кремль, а там товарищ Свердлов уже занял его кабинет. Эту Каплан практически без суда казнили. И ещё сотни – ты представляешь, сотни! – совершенно неповинных людей расстреляны. Приехал с заседания ЦК, а температура опять под тридцать девять, слёг. Опять врачи. А Мальков, комендант Кремля, рассказал, что в ночь после покушения Яков Михайлович до утра в Володиных документах рылся, что-то искал. Кабинет его занял, в квартире нашей в Кремле зачем-то ремонт затеял. Температуру мы у Володи сбили, а я ведь чувствую, что чёрная кошка пробежала. Ходит молчаливый, только повторяет «так-так-так». А какое положение на всех фронтах – сама знаешь. В общем – жуть что творится. А Володя… Хочу сказать, что недавно я получила паспорт, фамилию решила оставить девичью. Мы с ним серьёзно поговорили насчёт Инессы. Он пообещал, что заберёт у неё свои письма…

Вернулся Ленин. Встревоженный и улыбчивый одновременно.

– Наши взяли Самару! Второй подарок за день! А вы что, опять эту Каплан оплакивали? Две пули её во мне сидят, и ещё две пули не попали. Пиджак в клочья, а пальто новое совсем, там две дырочки, Наденька заштопала, ещё поношу. Товарищ Анжелика, вы видели, какой у нас чудесный дом?

– Да, когда проходила, обратила внимание, что в соседней комнате целых два камина.

– С этими каминами получилось смешно. Мы к ним привыкли в Лондоне, там зачастую это единственное отопление. Я попросил затопить. Принесли дров, поискали трубы, не нашли. Ну, подумала охрана, у каминов, должно быть, трубы не полагаются. Затопили. Но камины-то эти, оказалось, только для украшения. Загорелся чердак, стали заливать водой, провалился потолок, пришлось перебираться в эту комнату…

Только за столом Анжелика поняла, как она голодна – столько времени в дороге. Обед был очень скромный, но Ленин настоял, чтобы она разделила с ним дополнительное питание, которые ему прописали врачи.

– Посмотрите, – сказал он. – Этот каравай мне прислали из Ярославля, а сахар и сало – от украинских товарищей. Они прямо требуют в письме, чтобы я всё это съел.

Крупская в честь возвращения подруги открыла хранившуюся для подобного случая банку варенья. Анжелика достала свои подарки, привезённые из Швеции – немного сыра, сгущенного молока и плитку шоколада. Владимир Ильич настоял, чтобы она забрала всё это в Москву и раздала товарищам.

– А лучше – детям! Детям!

Ей почему-то стало неловко, и она снова решила поскорее сменить тему.

– Я так много времени провела в Скандинавии, что чувствую: отстала от жизни, надо нагонять. Заново надо связи устанавливать – в Швейцарии, Италии, Германии…

Ленин почему-то возразил. Карие глаза его смотрели прямо, без прищура. Он опять буравил её взглядом, как нашкодившую ученицу.

– Просил бы не делать этого. Сейчас это опасно. Вас могут арестовать. А вы же знаете, что никто не сможет заменить вас.