Анжелика Балабанова pro & contra известных личностей

– Ой, что творится, вы не поверите! – тараторила она. – Сам товарищ Сталин пригласил деда в Москву! Вот! Деду даже плохо стало. Хотели в больницу положить, отказался. Приезжали из советского посольства, доктор сказал, что будет раз в месяц обследовать и лечить!

Пьер Дегейтер скоро поправится и летом следующего года приедет в Советский Союз. Делегаты и гости VI Конгресса Коминтерна будут стоя приветствовать композитора. Он дирижировал концертом, в котором сводный хор исполнял «Интернационал». А на следующий день на Красной площади под его руководством пели гимн Страны Советов тысячи участников Первой всесоюзной спартакиады. По морщинистым щекам старого музыканта текли слёзы. Он блаженно улыбался.

В том же году, как раз к восьмидесятилетию, правительство СССР назначило Пьеру Дегейтеру пожизненную пенсию. Последние четыре года оказались самыми счастливыми в его жизни…

…Ещё до отъезда Дегейтера в Москву Анжелика Балабанова получила письмо из Италии. Это был ответ Максима Горького на её поздравление с 60-летием писателя. Они практически никогда не писали друг другу, да и встречались случайно, раз в несколько лет. Последняя встреча была перед отъездом «Алексея Пешкова, сына Максимова» на лечение за границу.

Анжелика тогда плакалась писателю в жилетку и рассказывала про Зиновьева, а Горький всё перебивал:

– Слышать не могу о нём! Весь род людской позорит! Это главная ошибка Ленина!

И ещё посоветовал тоже уезжать:

– Надеюсь, там встретимся.

Встретиться не удалось. Горький вскоре основался в Италии. Балабанова даже не пыталась получить туда въездную визу – новый глава правительства Бенито Муссолини прекрасно знал, с каким презрением она пишет о нём в своих статьях. А вот виллу Горькому выделил в Сорренто – посчитал, что слава всемирно известного писателя теперь Италии только на руку.

Дуче про старуху Изергиль читал и думал, что всё у «буревестника» и дальше будет про девушек и смерть, про соколов, ужей и глупых пингвинов. А роман «Дело Артамоновых», законченный Горьким в 1925 году, Муссолини не понравился. Посчитал, что «неизбежность революции и её победы там почти на каждой странице».

Анжелика жила ещё в Австрии, когда прочитала в газете про обыск на вилле Горького в Сорренто.

Ранним осенним утром всех домочадцев разбудили крики и такой страшный грохот внизу, словно в двери колотили прикладами. Так и оказалось. Десятки карабинеров окружили виллу, приказали оставаться на своих местах, врывались во все комнаты. На протесты жильцам был предъявлен официальный ордер на обыск. Причина – обвинение в шпионаже.

Обвинялся не писатель, а баронесса Мария Будберг, которая жила на вилле. Ни для кого не было секретом, что она не только секретарь, но и гражданская жена писателя. Так что дело здесь не в морали.

Видимо, таким образом великий дуче решил показать свою власть и намекнуть Горькому: «Я тебе дал такую шикарную виллу, надежд моих ты не оправдал – так что передавай пламенный привет своей подруге Балабановой!»

Его никто не выгонял, вилла с бесподобным видом на море осталась за писателем, он по-прежнему получал ежемесячное содержание и гонорары за издание сочинений. Он просто оказался в изоляции. К Горькому никого из «опасных» гостей не пускали, просматривали всю его почту.

Шестидесятилетие писателя в 1925 году прошло без посторонних. Но зато он получил тонны писем и телеграмм со всего света. Весь март и до самого Первомая в Советском Союзе проходили торжественные собрания и выставки, в театрах ставили спектакли по его произведениям, в клубах, школах и прямо на заводах сотни агитаторов читали лекции и доклады о вкладе Максима Горького в дело строительства социализма.

Из Италии его выдавливали, а в СССР ждали. Отказаться от приглашения, подписанного лично Сталиным, у него не было никакой возможности. Тем более что вождь якобы проговорился: «Либо встретим его как великого пролетарского писателя, либо привезем сюда в гробу».

Обо всём этом Горький и писал Анжелике в ответ на её поздравление с юбилеем. В конце поставил короткую приписку: «Вынужден ехать».

Потом все газеты мира публиковали отчёты о встрече писателя в СССР. Как восторженная толпа несла его с вокзала на руках. Как, не дав отдохнуть с дороги, повезли в Большой театр на торжественное собрание по случаю десятилетия Коммунистического университета. Как там Иосиф Сталин с небольшого постамента, чтобы вровень быть, пожал писателю руку. И долго, пряча в усы улыбку, держал её, чтобы сотни камер успели запечатлеть торжественность момента. Алексей Максимович растрогался. Газеты показывали его слёзы крупным планом на первых полосах…

С каждым днём в штаб-квартиру Социнтерна приходило всё больше политических беженцев из Италии. Анжелика снова стала редактором газеты «Аванти!» Порой ей казалось, что она, как когда-то Горький, живёт на маленьком итальянском острове. Сотни людей заходят к ней, покупают родную газету, рассказывают новости. Вокруг такая знакомая речь, такие добрые лица. Только вот новости, что приносят люди, очень страшные.