«Апокалипсис»: тайны раскрываются

У Соловьева же антихрист выглядит как гуманист, филантроп, носитель добра. Достаточно непривычный портрет антихриста для многих современников Владимира Соловьева. И это даже несмотря на то, что целый ряд отцов Церкви именно так и понимали «грядущего человека». Примерно в таком же ключе описывает антихриста святой Ефрем Сирин: «Он примет зрак истинного пастыря, чтобы обмануть стадо… Представится смиренным и кротким, врагом неправды, сокрушителем идолов, великим ценителем благочестия, милостивым, покровителем бедных, необычайно прекрасным, кротчайшим, ясным со всеми. И во всем этом под видом благочестия будет обманывать мир, пока не добьется царства». После воцарения своего, – как пишет святой Ефрем Сирин, – он сбрасывает маску: «Теперь он уже не благочестив, как прежде, не покровитель бедных, а во всем суров, жесток, непостоянен, грозен, неумолим, мрачен ужасен и отвратителен, бесчестен, горд, преступен и безрассуден». Видимо, у многих людей представления об антихристе как явном злодее формировались не на основе церковного предания, а на основе народных сказаний и легенд, в которых антихрист выступал буквально в библейском образе зверя. Особенно много таких сказаний и легенд было создано старообрядцами[140].

Соловьев специально акцентирует внимание на том, что его антихрист будет создавать иллюзию добра. Соловьев называет это добро «ложным», «антихристовым», «внецерковным». Именно это «добро» стало угрозой для церкви и человечества. Кстати, еще до выхода всей книги «Три разговора…» в газете «Россия» было напечатано предисловие к этому сочинению, которое было озаглавлено «О поддельном добре»». Можно сказать, что в этом заголовке выражен главный замысел книги «Три разговора…» и особенно «Краткой повести об антихристе». К этому аспекту «Краткой повести…» мы еще вернемся при рассмотрении комментариев авторитетных мыслителей XX века.

В-четвертых, для «Краткой повести…» характерна чрезвычайная историческая конкретность. Конечно же Соловьев прекрасно знал следующие строки из Евангелия: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один» (Мф.24:36). Таков был ответ Христа на вопрос учеников о последних временах: «…скажи нам, когда это будет? и какой признак Твоего пришествия и кончины века?» (Мф.24:3). Трудно сказать, почему Владимир Соловьев дерзнул вторгнуться в «запретную зону» и привязать апокалиптические события к конкретному времени. Может быть, потому что самоуверенно считал себя прозорливцем и пророком. А может быть, решил, что жанр художественного произведения дает ему право свободно определять даты последних времен.

События повести, очевидно, должны были начаться вскоре после того, как Соловьев поставил точку на своей книге. И продолжаться примерно полтора века (нашествие азиатских орд, нахождение России и Европы в полувековом иге, освободительная война, создание «единой Европы», избрание «грядущего человека» на пост главы европейского правительства, объединение человечества и создание мирового правительства во главе с вселенским императором, созыв и проведение вселенского собора под председательством антихриста).

Ориентировку во времени нам дает фрагмент повести, где говорится о старце Иоанне, который был неформальным лидером православных на соборе: «Действительным, хотя неофициальным вождем православных был старец Иоанн, весьма известный среди русского народа. Хотя он официально числился епископом «на покое», но не жил ни в каком монастыре, а постоянно странствовал во всех направлениях. Про него ходили разные легенды. Некоторые уверяли, что это воскрес Федор Кузьмич, то есть император Александр Первый, родившийся около трех веков до того». Вот и точная привязка происходивших событий по времени. Император Александр Первый родился в 1777 году. Если прибавить три века, то получится 2077 год. Немного более полувека от сегодняшнего дня. Конечно, историческая и временная конкретизация событий «Краткой повести…» повышает интерес читательской аудитории к этому произведению. Но это противоречит словам Христа о том, что точное время пришествия антихриста есть тайна, а людям даны лишь признаки приближения последних времен. И этого им для спасения вполне достаточно.

В-пятых, чрезмерная конкретизация исторических событий «Краткой повести…», да еще столь близких по времени, неизбежно приводила к большим ошибкам. Напомню, что в качестве эпиграфа к «Краткой повести…» Соловьев поставил первую строфу из своего стихотворения «Панмонголизм», написанного в 1894 году. Соловьев действительно верит, что не сегодня завтра бесчисленные орды азиатов нахлынут в Россию и далее покатятся на Запад и пленят и Третий Рим (Москву), и Европу. Вот последние две строфы из стихотворения: