Апостол Павел в свете Посланий

И далее следуют расширенное толкования этой метафоры, переходящие в своеобразный гимн любви к ближнему в её взаимосвязи и отклике между дающим и принимающим: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а любви не имею, – то я ничто» (13:2). Любовь не бескорыстие, но жертва вечная, ибо «она долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, не превозносится, не гордится, не раздражается, не мыслит зла, не ищет своего, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (13:4–7). И любовь вечна, «никогда не перестаёт, хотя и прекратятся, и языки умолкнут и знание упразднится».

Всё, что мы знаем и можем, знаем и можем «отчасти». И «когда настанет совершенное, тогда то, что отчасти прекратится». И «оставив младенческое», «став мужем» «мы видим как бы сквозь тусклое стекло гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь я знаю отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан». – рассуждение, чем-то перекликающееся с Платоновой пещерой. Но главное, что всегда пребывает вера, надежда, любовь Но любви больше. Тем провозглашается вечность чувств человеческих сравнительно всех деяний человека. Но подлинность вечности пребывает в любви, ибо она исходит из вечности любви божественной. И которой, по-видимому, был обделён Павел с его гимном любви, исходящим из несбывшегося чувства. И призыв «Достигайте любви» переходит в следующую главу.

Глава 14

Главу, посвященную уже пророчествам, ибо о них следует «ревновать особенно». И здесь личное чувство потребности любви созидательной преломляется в инструментализм применения полезным образом. Он всё же не поэт, но апостол-практик. И взаимопонимание братии для него абсолютный императив, который должен достигаться в каждый момент существования общины. Тем более, в моменты проповедования. Они, проповеди, должны быть не просто обращены в пространство безликое. Но услышаны, поняты и прочувствованы каждым из присутствующих: «Ибо кто говорит на незнакомом языке, тот говорит не людям, а Богу, потому что никто не понимает его, он тайны говорит духам; а кто пророчествует, тот говорит людям в назидание, увещевание и утешение» (14:1–2). Община прежде всего, и назидать ближнего – первейшая обязанность брата каждого: «Кто говорит на незнакомом языке, тот назидает самого себя, а кто пророчествует, тот назидает церковь» (13:3). Любить – значит быть полезным церкви в целом, её «назидать», но не себя.

Павел вновь и вновь повторяет, пользуясь любыми доступными сравнениями, что проповедь только тогда нужна и полезна, когда будет воспринята слушателями: «Так, если и вы языком произносите неразумительные слова, то как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер» (14:9) И мимоходом роняет глубокую мысль: «Сколько, например, различных слов в мире, и не одного из них нет без значения». – Не сами слова по себе несут нечто особенное для нас, но связанные с ними значения назидают нас: «Но если я не разумею значение слов, то я для говорящего чужестранец и говорящий для чужестранец». (14:11). Но любое общение должно происходить как обмен смыслами постигаемыми: «Ибо когда я молюсь на незнакомом языке, то хотя дух мой и молится, но ум мой остаётся без плода». (14:14) Но, сколько непонятных слов можно добавить! И Павел призывает поэтому: «Так и вы, ревнуя о дарах духовных, старайтесь обогатиться ими к назиданию церкви. А потому, говорящий на незнакомом языке, молись о даре истолкования» (14:12–13). А не презирай и отрицай его с презрением.

Церковь всегда у Павла в фокусе его внимания. И отметим необычное для него внимание к уму, интеллекту и пониманию. Обычно он с презрением высказывается о человеческой мудрости, предпочитая обращаться к божественной мудрости откровения и эмоциональности восприятия. Но здесь важен и «плод общения» для ума, для понимания. И дух и ум становятся равными в общении с Богом: «Что же делать? Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом». Но для незнающего языка простолюдина твоя молитва, даже произнесённая с чувством, останется «гласом вопиющего в пустыне», ибо не сможет он разделить с тобой Благодарения: «ты хорошо благодаришь, но другой не назидается» (14:17), а потому и чувства твои и слова неполезны.

И в качестве примера приводится собственный: «я более всех вас говорю языками, но в церкви лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке» (14:18–19). Отметим, «умом моим» задействованных, а не на языках заимствованных.

Возвращаясь к любви: любить для Павла – это растворить своё «я» в ближнем, жить в нём и для него, в совместности единого существования, единым словом, одной мыслью, одной молитвой. И Павел готов преодолеть себя для достижения такого уровня общения с братией, понимания ею. Достичь высшего воплощения его любви к ней.