Апостол Павел в свете Посланий

Отталкиваясь от примеров «отцов» в их скитаниях по пустыне («Исход») он указывает, что «не многих из них благоволил Бог, ибо они поражены были в пустыне» (10:5). И причиной гнева Божьего являлись непотребные их действия: «А это были образы для нас, чтобы мы не были похотливы на злое, как они были похотливы». Терминология, опять-таки, из сферы сексуальной. Но в очередной раз предостерегает: «не будьте также идолопоклонниками, как некоторые из них, о которых написано: народ сел есть и пить и встал играть» (10:8). Не очень понятно, почему привилегию есть и пить Павел отдаёт идолопоклонникам, лишая того же «стойких в вере». Дело всё же в уместности времени действия. Собственно, Павел и подтверждает это, связывая свои предостережения с отрицанием бесовских игрищ идолопоклонников. И в своих сентенциях невольно отождествляет Христа и Бога, пославшего змей на евреев: «Не станем искушать Христа, как некоторые искушали из них и погибли от змей» (10:9). Т. е., по его мнению, Христос столь же грозен и подобен в действиях, что библейский Бог, а потому: «Не ропщите, как некоторые из них роптали и погибли от истребителя» (10:10).

Уточняя смысл назидательных примеров: «Всё это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигших последних веков» (10:11); – относясь к Писанию как прообразу и предостережению для будущего христианства, предвосхищающего тайну Богу в явлении Христова спасения, близость которого он видит в наступлении «последних времен»: «Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (10:12). Насколько значимы для недавних язычников назидательные сравнения с событиями из Писания, не вполне ясно. И времени прошло немного, да и крепостью веры они не отличались. Но приучать необходимо. И напоминание о возможности кары Господней и для них, и для иудеев, было уместно и вполне ими ощущалось и потому у Павла через слово звучат угрозы в адрес впавшим в грех идолопоклонство. Но и здесь его не оставляет надежда на милосердие Божие: «Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемым сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (10:13).

Но отношения с идолами сложны и непредсказуемы и могут возникнуть даже в иудейском священстве. А Павел возвращается к теме идолослужения уже со стороны толкования Пасхи в противопоставлении её идоложертвования: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова?» (10:15–16) Но: «Посмотрите на Израиля по плоти. Те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника?» И восклицая, уточняет: «Что же я говорю? То ли, что идол есть что-нибудь, или идоложертвенное значит что-нибудь? Нет, но что язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу. Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами» (19:19–20).

Но отождествляя храмовые жертвы Израиля с идольскими, Павлу приходится Бога рассматривать в роли идола, на что он, увлекшись в полемике, не обращает внимания. Ведь Бог Израиля и Бог христианства один. Но трапеза христианская имеет принципиальные отличия от израильской, по его мнению: «Один хлеб, и мы многие одно тело, ибо мы все причащаемся от одного хлеба» (10:17), а не каждый от своей жертвы иудея. Христианские причастие объединяет всех христиан в одно тело христианства, подобное Богову. А потому необходимо выбирать: не можете пить Чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской» (10:21). – говорит Павел и обращенным язычникам и иудохристианам – «покорных богу». «Неужели мы решимся раздражать Господа?» – вопрошает он, отсылая к началу главы с напоминанием о неотвратимости гнева Божиего (и Господня). И последнее замечание: «Неужели мы сильнее Его?» по человечески понятно, и делает своеволие человеческое в принципе допустимым.