Апостол Павел в свете Посланий

Критерием этой допустимости даже для Павла выступает всё же «спокойствие совести». Увлёкшись потоком назиданий, он повторяет их в формулировках максим: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но не всё назидает. Никто не ищи своего, но каждый пользы другого» (19:23–24). И возвращается к неизбежной проблемы пищевого воздержания: «Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести». Единственно, с чем необходимо считаться, так с мнением окружающих, чтобы не возмущать совесть ближнего: «Но если, кто скажет вам: это идоложертвенное, – то не ешьте, ради того, кто объявит вам, и ради совести, ибо Господня земля, что наполняет её. Совесть же разумею не свою, а другого: ибо для чего моей свободе быть судимой другою совестью?» (10:28–29) т. е. и здесь все же основным мотивом является незамутнённое спокойствие собственной совести, а не ради «объявившего вам». И завершает почти гедоническим призывом: «Итак, едите ли, пьете ли, или иначе что делаете, все делайте во славу Божию!» И хочется добавить: с удовольствием. Но не для Павла: «И не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией. Так, как и я угожаю всем во всем, ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спались» (10:32–33).

И оканчивая: «будьте подражателями мне, как я Христу» (10:1). Т. е. удовольствие предосудительно, если оно вызывает у ближнего отрицательные эмоции, вводя его во искушение. А потому, угождайте всем во имя их спасения, рискуя своим грехом угодничества и неискренности. Но единство церкви важнее.

Глава 11

И эту главу Павел начинает с похвалы: «Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предание так, как передал вам» (11:2). Это одно первых указаний на существование предания христианского, но об источнике и содержании его Павел не считает необходимым продолжать. Но возвращается к более насущным в его глазах вещам о нормативах поведения общинников в совместности действования. Основу нынешних его рекомендаций, по-прежнему, составляет Писание: «Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос, жене глава – муж, а Христу глава – Бог» (11:3)[16]. Но, вопреки иудаизму: «Всякий муж, молящийся и пророчествующий с покрытой головою, постыжает свою голову» (11:4). Заметим, что канонические церкви здесь не следуют указаниям Павла. Я имею в виду ведущих службу иерархов. Это правило распространяется только на паству. И Павел даёт своё объяснения сказанному: «муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа». А потому» всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытой головой, постыжает свою голову» (11:5).

И заключает ссылкой на «Бытие»: «Ибо не муж от жены, но жена от мужа; и, не муж создан для жены, но для мужа; и если жена не хочет покрываться, то пусть стрижется», – главная здесь скрыть волосы – соблазн для демонов: «Посему жене и должно иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов» (11:10). Ангелы здесь, замети, демонические[17].

Остаётся всё же неясным: почему для славы Бога нужно быть непокрытыми (для «мужа»), а для славы мужа быть покрытой («жене»).

Далее, Павел, вспоминая, что он всё же христианин, призывающий к отрицанию различий любого толка: «Впрочем, ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена без мужа, так и муж через жену; все же – от Бога» (11:11–12). Но это минутная слабость. И Павел, преодолев её, продолжает прежнюю линию: «Рассудите сами, прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою?», ссылаясь уже на природу: «Не сама ли природа учит нас, что если муж растит волосы, то это бесчестие для него, но если жена растит волосы, для неё это честь, т. к. волосы даны её вместо покрывала?» Видимо, он чувствует, что приведённая выше аргументация вряд ли произвела сильное впечатление и обращается к слушателям, взывая к привычности обыденной жизни. Но это ещё более запутывает ситуацию: неясно, почему для мужа иметь волосы – нечестие, ибо сразу в памяти возникают образы священников Востока, в большинстве своём изображаемые с обильной растительностью. О иудеях и говорить не приходится. Лишь египетские жрецы и некоторые другие брили головы. Правда сам Павел, по традиции изображается лысым, но это слишком смелое предположение. Но согласное с психологией Павла. А вообще, хватить спорить, ибо «мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии» (11:16). Нельзя и всё.