Апостол свободы

12 января Левский послал Общего в первую самостоятельную поездку по районам Охрание и Тетевена со строгим наказом дать точный отчет обо всех средствах комитетов — собранных и потраченных. Очевидно, его все еще мучали сомнения, потому что за день — два до этого он записал в своей книжке: «Димитров расчет: от 1-го дек. до янв. 10-го дано ему 291, а он говорит, что забыл, где за что платил, и не записал»[160].

Почти весь январь Ангел пробыл в Ловече, с Левским, и они подолгу обсуждали предстоящее собрание. 22 января Центральный комитет послал Ангела в Разград с первой самостоятельной миссией. Вернулся он в начале февраля через Русе. В первые два месяца 1872 года и без того напряженная жизнь Ловечского комитета оживилась еще больше: в городе ставили первый спектакль, и премьера ожидалась в конце февраля. Режиссером был Ангел Кынчев, а ставил он «Райну-княгиню», пьесу Добрия Войникова, основавшего в 1865 году любительскую театральную труппу в Брайле.

Сама пьеса была написана бессвязно и неумело, повествовала она о походе киевского князя Святослава в Болгарию и о политических интригах вокруг болгарского царя Петра, его красавицы-дочери Райны, коварного болярина Сурсувула и других исторических личностей 10-го века. Но в ней громко звучали патриотические нотки, и публика без труда понимала злободневную символику повествования о любви русского князя к болгарской княгине и его пламенных заявлений о русско-болгарской дружбе. И потому, несмотря на множество художественных недостатков, пьеса пользовалась огромным успехом. В ловечской постановке главные роли получили члены комитета, — Святослава играл Иван Драсов, — а костюмы взяли напрокат в габровской школе. Из дипломатических соображений на премьеру пригласили каймакана и других турецких сановников, которые почтили своим присутствием спектакль, состоявшийся в школе. Юмор положения был приправлен солью особой ситуации: членам комитета удалось уговорить местного юзбаши (капитана, или сотника) одолжить им сабли в качестве реквизита для спектакля, за что он впоследствии получил выговор от начальства. Представление вызвало большой интерес не только в Ловече, но и во всей округе, из Трояна приехало человек двадцать, чтобы посмотреть спектакль. Он прошел с огромным успехом и вызвал столь высокий патриотический подъем среди аудитории, что некоторые из турок, разумеется, не знавших, что на сцене выступают члены революционного комитета, и плохо понимавших самый сюжет пьесы, пожаловались, что вся эта затея — «чистый бунт» с начала и до конца.

Левский на спектакле не присутствовал. Он считал, что риск слишком велик, а особой пользы его появление не принесет. 20 февраля он уехал из Ловеча во Фракию — Карлово, Панагюриште, Пловдив, Чирпан и ряд сел. И снова в Карлово произошел инцидент, но на этот раз Левского спасли смелость и сообразительность двух сестер, Неды и Ганы Тачевых, соседок Станю Славчева Табанлиева, у которого хранилась большая часть архива комитета.

Женщины Карлово отличались широтой интересов и принимали близко к сердцу вопросы просвещения. В 1869 году они организовали свое общество и выбрали 7 апреля в качестве собственного праздника, который отмечали очень торжественно. Карловчанки собирали значительные суммы на оказание помощи желавшим учиться девушкам; многие, в том числе сестры и сноха Станю Табанлиева, принимали участие в работе местного комитета. К несчастью, одна из сестер Табанлиева, Гана, была недовольна тем, как члены семьи разделили наследство отца, и обида на брата достигла такого накала, что она решила отомстить ему, выдав его туркам как бунтовщика, в доме которого полно разных бумаг и оружия. Турки немедленно ворвались в дом и увели Станю в конак.

Понимая, что за этим последует обыск, и если турки найдут документы комитета, начнутся повальные аресты, Неда и Гана быстро вызвали другую сестру Станю, Марию, и попросили ее помочь предотвратить несчастье. Они знали, что чауш, руководивший операцией, питает слабость к хорошеньким девушкам и крепким напиткам, и решили принять его как дорогого гостя. Они приготовили подогретую ракию, налили ее в большие стаканы и пригласили чауша в гостиную. Довольный чауш велел заптиям опечатать комнату Станю, а с обыском подождать. Насладившись неожиданным гостеприимством, он ушел от Тачевых совсем пьяный.