Апостол свободы

Первая опасность миновала, но документы комитета и несколько револьверов лежали в опечатанной комнате, и турки в любую минуту могли вернуться с обыском. Находчивые девушки и здесь нашли выход: Гана спустилась в комнату по узкой, липкой от сажи дымовой трубе, прихватив с собой инструменты, чтобы открыть шкаф с документами (ключ от шкафа был у Левского, но самого его не было в городе). Взломав шкаф, она сложила все в мешок, который вытащили через трубу, потом убрала комнату, чтобы не было видно, что туда кто-то входил, и вылезла обратно. Мешок закопали в саду, сверху на скорую руку соорудили очаг и поставили на него котел с водой. Потом на этом месте посадили цветы. Когда турки вернулись с обыском, они не нашли ничего подозрительного, а все печати были целы. Теперь оставалось только успокоить Станю и сообщить о случившемся Левскому. Неда славилась на весь город умением вправлять суставы и вывихи, ее хорошо знали и заптии; ей удалось получить разрешение отнести Станю еду и одежду в тюрьму, откуда его должны были переправить в Пловдив. Передавая ему посылку, она сумела сообщить, что архив комитета переправлен в безопасное место.

Узнав о происшествии, Левский пришел в такое восхищение от поступка отважных девушек, что написал им свидетельство, которое велел сохранить, чтобы представить позднее правительству свободной Болгарии, — он не рассчитывал на то, что сможет рекомендовать их соотечественникам сам; на это у него становилось все меньше шансов с каждым днем[161].

Прошло немного времени, и в поездке по южным районам Болгарии он узнал о новом несчастье: 5 марта Ангел Кынчев покончил с собой.

В конце февраля Кынчев отправился в Румынию. Очевидно, он должен был провести предварительную подготовку собрания, Приехав в Русе, он стал разыскивать Николу Обретенова, рассчитывая, что тот поможет ему перебраться на другой берег Дуная. К несчастью, Никола сидел в тюрьме по подозрению в убийстве Стояна Пенева. Пенев был наборщиком в типографии Каравелова в Бухаресте; как-то, приехав в Русе, он похвастался одному приятелю, что знает по именам всех, кто пишет в «Свободу», и стоит ему захотеть, он может любого из них отправить на виселицу. Когда в Русенском комитете узнали, что правитель передал Пеневу пятьдесят лир и посылает его по неизвестному делу в Сливен, революционеры решили, что Пенев — шпион и его следует убить, пока он не наделал большого вреда. Пенева убил Георгий Икономов, который при этом был ранен; баба Тонка выстирала и выгладила его одежду, после чего Икономова перевезли в Джурджу оправляться от раны. Полиция начала разыскивать убийцу, и один из свидетелей заявил, что видел рядом с Пеневым четверых человек. Полицейские отправились в читалиште и арестовали Николу и трех его товарищей. Узнав, кого арестовали, свидетель стал уверять, что его не поняли и что он сказал не «четыре человека», а «в четыре часа». И хотя никаких улик против Обретенова и его товарищей не было, их продержали в тюрьме сорок дней.

Арест Николы расстроил планы Кынчева. Вместо того, чтобы обратиться к бабе Тонке, которая могла бы тайком переправить его в Румынию на лодке — берег у дома Обретеновых не охранялся, — Кынчев решил, что сумеет добраться до Румынии другим путем. Он пошел на пристань, чтобы сесть на турецкий пароход, ходивший между Русе и Джурджу. Перед посадкой каждый пассажир должен был явиться в паспортное бюро, где ему выдавали красный билетик в знак того, что его документы проверены. У Ангела паспорта не было, но друг его детства Коста Стойков, работавший в бюро, выдал ему нужный билет.

На пристани собралась толпа: в Русе ждали нового болгарского экзарха Антима, который плыл из Константинополя в Видин и с разрешения властей останавливался в каждом городе, чтобы благословить паству. В толпе были не только болгары; здесь было немало мусульманских женщин под белыми покрывалами, явившихся посмотреть из любопытства на обряды христиан; были и все евреи города, отдыхавшие по случаю субботы. В такой толпе Ангел мог бы пройти на пароход, не обращая на себя ничьего внимания, но когда он вручил свой красный билет при последней проверке перед посадкой, Али-эффенди вдруг потребовал у него паспорт. Ангел сделал вид, что ищет паспорт в карманах, потом сказал, что, должно быть, забыл его где-нибудь и пойдет поищет, но Али-эффенди заявил, что сначала отведет его в паспортное бюро и проверит; был ли у него вообще документ. В сопровождении Али-эффенди и двух заптий Ангел направился к бюро и по дороге попробовал убежать. Турки закричали и вытащили сабли, на пристани началась суматоха; вскоре Ангела окружили со всех сторон. Он остановился, достал револьвер и выстрелил в преследователей, но не попал. Понимая, что выхода нет, Кынчев крикнул: «Да здравствует Болгария!», вложил дуло револьвера в рот и нажал курок.

Обыскав его труп, турки не нашли ничего подозрительного и отдали тело Ангела отцу. Сестра Кынчева не смогла оправиться от удара и потеряла рассудок. На следующий день Ангела похоронили; за гробом шли хор, оркестр и вся молодежь Русе.