Апостол свободы

Левский был весьма встревожен этим письмом и особенно намеком на то, что Хитов готовит чету. Он тут же написал воеводе, выражая свои опасения, и умолял его повидаться с Данаилом Поповым в Тырну-Мыгуреле: «Там ты узнаешь, как идет сейчас наша работа в Болгарии и куда она идет. Там тебе прочтут все письма, и ежели тебе понравится, ступай с нами, а ежели нет, то тогда вы сами расскажите, как мыслите и что по-вашему лучше, и мы рассудим ваши мысли и если одобрим их, то пойдем вместе. А не то сам выбери план и представь его на наше народное высшегласие тут, в Болгарии, где со дня на день глубже пускает корни наше временное правительство. А вы не хотите слушать его голос, и тогда оно будет против вас; вы должны умно размыслить, что из таких противностей раньше выходило и до чего нас довело. А ты как чистый Болгарин и умный Воевода смотри, ты ли должен идти за народным высшегласием, куда оно решило, или миллионам людей идти за одним человеком». Левский заканчивал свое письмо страстным призывом к объединению всех сил; видно было также, что он не хочет задевать гордость Хитова: «Дай нам, господи, согласия и Любви, во-первых, между Народными вождями; и пускай имя Болгарское будет нам воеводой. Остаюсь твой до конца брат и знаменосец, если и ты будешь наш до смерти».

Но Хитов и на этот раз остался в стороне. Он снова съездил в Белград и вернулся в Румынию в июне. Узнав, что на помощь из-за рубежа рассчитывать не приходится, он завязал отношения с революционерами Боснии и Герцеговины и в конце июня подписал с ними соглашение о совместных действиях, после чего вернулся в Белград и принялся лихорадочно готовить чету и скорое восстание в Болгарии. В это время в Белграде находился и Каравелов, и Хитов обратился к нему за содействием. Оба были убеждены, что для успеха вооруженного восстания необходима помощь извне, и дружно работали все время, пока находились в Белграде. Хитов надеялся и на помощь Левского; он написал ему 30 августа, сообщил о своих планах и потребовал немедленных действий. Это письмо Левский получил лишь в конце сентября и ответил на него немедленно. Называя Хитова «любящим свободу кровным братом», Левский писал ясно и просто: