Аппликации

мельный яд, Уайльд редактирует ежедневник модных новинок рынка, огни

большого города, кажется, не горят, и под периной горошина, в сердце льдин-

ка, скудный свой поэтический минимум выказать всем готов, Ванессе нет еще

двадцати и слушатель в ней пристыжен, дворники сыплют соль и ловят сачком

котов, никто здесь не сетует из-за нехватки вишен. После войны за испанское

наследство остался колбасный цех, несколько рюмочных и дорогих гостиниц, старая искренность, что не одна для всех, нужно горчить – и получишь боль-

шой гостинец, так полагает Ванесса, но всё-таки тихо спит, пока поэт говорит о

пользе просодий для жизни, ей снится белочка, зебра и Айболит, и высокая ель

– хоть вниз головой повисни, а что такое в любви – ну ничего ведь нет, разво-

дишь марганец и получаешь что-то. Плохой пример – говорит на это поэт, ввя-

заться в это глупо без антидота, ну получил наследство, столько крови пролил, теперь сидишь на горе с Ванессой в очках и с прядью, листаешь словарь неиз-

вестных рифм из последних сил, и лунный серп бледнеет над водной гладью, она кивает – это и есть поэзия, что еще за рожна нужно читателям приложений

(роман с продолженьем в скобках), и раскусив печеньице, стану тебе нужна, и

привезут две партии нам в золотых коробках.

66

Сказка

о поисках счастья

О любви

Она пишет: «Чертовски хочется, чтобы меня хоть кто-нибудь ждал – мы бу-

дем вместе жарить яичницу на экваторе, пить Chivas в застенках МУРа (послед-

нее точно для рифмы), так нелегко сохранить присущий тебе накал, и на всех

восклицательных знаках никнет клавиатура».

Она пишет: «Своим присутствием ты вдохновляешь меня на скандал, и дай-то

бог из меня получится строчек двести. Зачем-то хочется, чтобы ты мне верил и мыс-

ленно осязал, но это немыслимо – скоро мы пропадем без единой вести».

Она пишет: «Твое присутствие лечит и тяготит (всё это с пометой «лит.» все-

ведущим для приманки). И если мы пропадем бесследно, я предлагаю Крит, а

ты заменяй его на любые ближайшие полустанки».

***

Девочка думает: «Я могу прочитать наизусть “Duineser Elegien” и рубайят, я гу-

ляю по крышам, когда все спят, я в себе задушила фею. Я живу наугад три столе-

тья подряд, но птицы и камни опять твердят, что я не могу, никак не могу оказаться

ею. Она выходит из поезда и открывает рот, и произносит что-то приветливо и уста-

ло, и я начинаю думать – свершится сейчас, вот-вот, это последний ход, но слов

для меня не стало». Девочка думает: «Я выхожу из поезда и открываю рот, и за ще-

кой скрываю запретный плод, и что-то саднит маняще. Я думаю – это море, и если

построить плот, то все мы окажемся в темно-зеленой чаще». Иногда они встреча-

ются взглядом, но всё это суета, иногда цепляются локтем: «Куда ты идешь, не ви-

дишь?» Одна, другая, опять одна и совсем не та, но с другой стороны моста их ждет

свой бездомный Китеж. Давай поменяемся взглядами, будем взрослеть в метро, я

оправдаю твое доверие и научусь лучиться. Ты мне срываешь душу и смотришь в

нее хитро – там за подкладкою овощем спит синица.

***

Ассоль сообщает знакомым: «Я научилась стоически выживать – теперь ни слова

о нем из меня вам не вытащить и под пыткой. Я каждое утро желаю ему попутного ве-

тра и рисую морскую гладь, а потом вытираю пальцы салфетками с одеколонно-густой

пропиткой». Ассоль сообщает знакомым: «Я месяц питалась только солью морской, но

тем не менее мне живется и через силу сладко. Я каждый вечер желаю ему не делить-

ся своей тоской со мною, он думает – в женщинах есть изюмина и загадка». Ассоль со-

общает знакомым: «На самом деле он – это тоже, конечно, я, но только в другой проек-

ции, если вам так угодно. Мы с ним тряпичники и лоскутники, мир для себя кроя, зап-

О любви

нулись о занавес, где красовалось «годно до этого 67

места» и дальше еще чуть-чуть, уже

по инерции, чтоб не сказать похуже». Ассоль говорит друзьям: «Завтра нам отправ-

ляться в путь, что бы это ни значило в этой лазурной луже».

Заочное

Иногда попадаю в твою строку меж березок Семирамиды (на десятом пробе-

ле любимая Эрика выплеснет в небо злость). Вот моя последняя родина – карты

ее и виды, иногда прорастает овсом и в ладони пустая ость.

Иногда замечаю, что в этой пустоши глупо любить друг друга, и нет таких

оборотов причастных, которым себя взаймы, и Шоша не знает, когда просыпа-

ется в ней Мишуга и пишет колечками в небе чужое «мы».

Иногда замечаю вскользь – всё проходит и даже это, вот моя последняя ро-

дина – сумрак сентенций влёт. Иногда попадаю в строку, чувством пользы сле-

пой согрета – ты даруешь мне путь прямой мимо хода своих тенёт.

Даже это пройдет, ты мне скажешь – Шоша моя Мишуга, несмышленыши

редкие, всем нам в аду гореть до скончания века, потом воскресить друг друга

и, окутав руном, в небосвод запечатать клеть.

68

Заочное

Охлажденный мятный коктейль

Немного вина – наша вечность сдобна, имбирная кровь, сахарин, и скорбна

ее удивленная тень - от нас останется сонный глаз. И я не заметить себя способ-

на (в прихожей темно и душа утробна), и в наши увитые тюлем окна заглядывал