Арабская поэзия средних веков

Ручей перебирает камни —
Журчит веселая струя.

То извивается и блещет,

Скользит и вьется, как змея,

То, словно птичье оперенье,

Горит, искрится, серебром,

То, радугой переливаясь,

Узорным стелется ковром.

Ручей — как сжавшая поводья

Лихого всадника рука.

Ручей — как льющиеся слезы,

Когда утрата велика.

Ручей! Твой голос мне понятен.

Журчи без умолку, спеша.

Ты — жив. Ты — дышащее тело.

В котором властвует душа.

Разлейся, землю орошая,

Одушевленный ток воды,

И мы увидим, как пустыни

Преображаются в сады.

И мы увидим — поселенцы

Нахлынут к берегу толпой,

А звери никогда не будут

Сюда спешить на водопой.

«Мы рано утром в сад приходим…» Перевод М. Курганцева

Мы рано утром в сад приходим,
И прямо — к берегу ручья.

Отполированная солнцем

Вода — как лезвие меча.

Ручей сверкает, отражая

Движенье каждого луча,

В тени раскидистых деревьев

Поблескивая и журча.

У нас вино в глубоком кубке,

И все мы — пленники вина.

Мы пьем пылающую жидкость

До опьянения, до дна,

И чаша ходит круговая,

До края самого волна,

И плещет пенистая влага,

И нас качает, как волна.

О, сок лозы, отборный, первый!

Кувшин шатается, хмельной,

И сад, застенчивость отбросив,

Шумит, как собутыльник мой,

И ветки юные ломает

Повеса ветер озорной,

И дождь, как голос примиренья

Звучит над пьяной кутерьмой.

Висят на ветках апельсины —

Литого золота шары.

Цветы пылают, словно свечи,

Росой предутренней поры.

Поют, захлебываясь, птицы,

Самозабвенны и пестры,

Как будто голос аль-Гарида^{362}

Пьянит мединские шатры.

Поют, как Мабад^{363}

незабвенный:Рулады льются, как ручьи.

Поют с рассвета до заката,

Воркуют, свищут соловьи.

И пусть желанья обновятся,

Надежды сбудутся мои.

Дрожу, как дерево под ветром

Изнемогаю от любви.

«На пирушках друзей…» Перевод М. Курганцева

На пирушках друзей я сидел, — сколько раз
До утра не смыкая слезящихся глаз.

Сколько раз среди юношей черноволосых

Восседал я — единственный, кто седовлас.

Я ни капли не пил из веселого кубка

Ни в начале пирушки, ни в утренний час —

Лишь вдыхал ароматы вина, любовался,

Как оно из кувшина струится, лучась,

А в душе отдавались тревогой и грустью

Шум разгульного пира, и пенье, и пляс.

Ты ушло, мое время, прошла моя юность —

Беззаботные годы вина и проказ.

После радостных песен — одни причитанья.

Утопавший в веселье — в печалях погряз.

Пойте, юные, пламенем пьяным пылайте,

Разгорайтесь, пока ваш огонь не погас.

До утра осушайте тяжелые кубки,

Где играет и пляшет вино, золотясь.

Я уйду на рассвете, усталый и трезвый,

Сединою смущать не желающий вас.

«Убита молодость…» Перевод Н. Стефановича