Арабская поэзия средних веков

Господь, сохрани эту птичку на веточке ивы;
Слова ее сладостны были, а вести правдивы.

Она мне сказала: «Коней оседлав на рассвете,

Ушли восвояси единственные на свете!»

Я следом за ними, а в сердце щемящая мука,

В нем адово пламя зажгла лиходейка-разлука.

Скачу я вдогон и коня горячу, что есть мочи,

Хочу их следы наконец-то увидеть воочью.

И путь мой нелегок, и нет мне в пути указанья,

Лишь благоуханье ее всеблагого дыханья.

Она, что луна, — занавеску слегка отпустила,—

Ночное светило дорогу в ночи осветило.

Но я затопил ту дорогу слезами своими,

И все подивились: «Как новой реки этой имя?

Река широка, ни верхом не пройти, ни ногами!»

Тогда я слезам повелел упадать жемчугами.

А вспышка любви, словно молния в громе гремящем,

Как облачный путь, одаряющий ливнем бурлящим.

От молний улыбок в душе моей сладкая рана,

А слезы любви — из-за сгинувшего каравана;

Идет караван, и стекает слеза за слезою…

Ты сравнивал стан ее с гибкой и сочной лозою,—

Сравнил бы лозу с этим гибким и трепетным станом

И будешь правдивей в сравнении сем первозданном.

И розу еще луговую сравни в восхищенье

С цветком ее щек, запылавших румянцем смущенья

Абу-ль-Бака ар-РУНДИ Перевод Б. Шидфар

^{385}

«Все, что завершилось в мире…»