Читаем Аргонавтика полностью

250  Вспомнил тут Эсонид, а с ним и все аргонавты,     Как Финей говорил, что иной из Эи обратный     Будет путь перед ними. Казался тот путь неизведан.     Арг тогда сказал всем внемлющим слово такое:     «Мы в Орхомен поплывем, как велел еще до Колхиды255  Тот неложный пророк*, с которым вы повстречались.     Есть, однако, для нас и другая дорога, жрецами     Найдена теми, кто Тритонидскую Фиву покинул*     В дни, когда никто ничего не знал про данаев     Род святой и не мог проведать. (Разве что знали260  Апиданийцы аркадяне — те, которые жили     Много раньше Луны, в горах желудями питаясь,     И не владели еще Девкалиды* страной Пеласгийской.     Славен в те времена был полями обильный Египет,     Край туманный, родитель юношей прежде рожденных,265  И река Тритон* широко текущая, ею     Весь орошаем Египет, и вышнею волею Зевса     Дождь не льется над ним и поля колосятся в разливах.     Некто, как говорят*, оттуда кругом всю Европу     С Азией вместе прошел, полагаясь на силу и смелость270  Войск своих и на мощь их. В этом походе возвел он     Многие города. Одни существуют поныне,     А других уже нет — ведь много веков миновало.     Эя доныне стоит, и в ней обитают потомки     Тех мужей, которых здесь водворил покоритель.275  Предков своих письмена хранят заботливо колхи.     Там на трехгранных столбах* начертались пути и пределы     Моря и суши для всех людей, бродящих по свету.     Есть там одна река, самый крайний рукав Океана,     Очень она широка, глубока и судам проходима.280  Кто ее Истром назвал*, те знают ее протяженье.     В нижнем теченье пространные пашни она разрезает     И остается единым руслом. Истоки имеет     Там далеко в Рипейских горах за дыханьем Борея.     Льется оттуда с журчанием Истр; но только доходит285  Он в теченье своем до народов фракийских и скифских,     Как разделяется на два потока, один — в наше море,     А другой позади изливается в некую бухту,     А уж она раскрывается в ширь Тринакрийского моря —     К вашей земле оно прилегает, если, конечно,290  Как говорят, Ахелой по вашей стране протекает».     Так он сказал. Богиня сама им чудо явила     К счастью, и все, увидав, одобрили Арга:     «Здесь нам, здесь нам путь!» — закричали. Тут показался     В небе след луча, и велел он, где плыть надлежало.295  Сына Лика оставив на берегу, с ликованьем,     На корабле распустив паруса, они выплыли в море,     Издали глядя на Пафлагонские горы. Карамбис     Не обогнули. Ни ведший огонь, ни гнавший их ветер     Все не стихали, пока не открылось течение Истра.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза