Аргонавты

Мы регистрируемся в родильном отделении. Медсестра милая. Веснушки, грузная, вроде ирландка. Она говорит, пять сантиметров. Люди радуются, я радуюсь. Джессика говорит мне, самое сложное позади: пять сантиметров — самое сложное. Я нервничаю, но стало полегче. Джессика просит седьмую палату. В больнице так пусто, медленно, тихо.

В седьмой палате приятно, темно. Окна выходят на «Мейсис»[76]. Уитни Хьюстон только что нашли мертвой в отеле «Беверли Хилтон» в десяти кварталах отсюда. Медсестры ходят туда-сюда, обсуждая эту новость полушепотом. «Передоз?» — спрашиваю я из каверны. «Наверное», — говорят они. В нашем родильном блоке ванна, весы, инкубатор. Может, ребенок и правда будет.

Гонка боли продолжается, а вместе с ней и счет, самоотдача, тишина и паника. Меня пугает туалет. Джессика настаивает, чтобы я пописала, но сесть на зад или на корточки — немыслимо. Она повторяет, что я не остановлю схватки замерев, но мне кажется, я могу. Я лежу на боку, сжимая руку Гарри, руку Джессики. Я писаю, непроизвольно, в позе медленного танца с Гарри, а потом еще раз в ванне, где распускаются волокна темно-красной слизи. Невероятно, но Гарри с Джессикой заказывают еду и едят. Кто-то кормит меня красным фруктовым льдом — на вкус потрясающе. Через несколько секунд меня рвет им прямо в ванну. Когда схватки достигают предела, меня рвет снова и снова, тонны желтой желчи.

В ванной есть кнопка гидромассажа, которую мы постоянно случайно задеваем, и это ужасно. Джессика обливает меня водой, и это прекрасно.

Вновь делают замер: семь. Хорошо.

Спустя несколько часов: еще один замер. Всё еще семь. Не очень хорошо.

Нужно поговорить. Мне объясняют, что схватки замедляются, становятся менее интенсивными. Так может продолжаться часами. Говорят, до десяти сантиметров еще, возможно, часов пять или даже больше. О нет. Роды продолжаются уже сутки, может быть с небольшим. Мы обсуждаем, можно ли питоцин. Акушерка говорит, готовьтесь, будет еще неприятнее, чем сейчас. Я боюсь. Какой глубины может достичь боль.

Но я хочу хоть каких-нибудь изменений. Хочу обезболивающее. Договорились. Катетер всё время заламывается, каждый раз зажигается маленькая красная лампочка, я в отчаянии, медсестра пробует еще раз. Проходит двадцать минут. Затем еще двадцать. Мне повышают дозировку, потом еще немного. Поворот в новую каверну — мультяшный поворот. Я становлюсь очень тихой и сосредоточенной. Считаю, считаю. Джессика говорит выдыхать в самый низ, и я понимаю — это туда, где ребенок.

все волонтеры говорили мне: ваша задача убедить маму, что ей можно уйти с миром. видимо, первые 33 часа, что я провел с ней, я был неубедителен.