Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

— Хорошо, я сделаю это, но пусть мне в начале объяснят логику этого приказа! — снова вскипел Шарон. — Почему мы должны отступать с позиций, которые куда ближе к каналу, чем прежние, и куда более выгодны для нас со всех точек зрения?! Лично я никакой логики в этом не вижу! И объясните мне, почему отвергается один мой план за другим?! Я предлагал послать на выручку ребят в бункерах 100 танков — и мне отказали. Я предлагаю форсировать канал — и мне снова отказывают! Что происходит?!

— Ты должен выполнять приказ, Арик! — ответил ему Бар-Лев. — А логика проста: за эти дни египтяне перебросили через канал новые силы и вот-вот ринутся в атаку. И нам нужно выровнять фронт и как можно лучше подготовиться к их наступлению.

— А я думаю, что нам стоит спешить с форсированием канала! — продолжал настаивать Шарон. — Сейчас дорога к нему открыта, но в любой момент египтяне могут обнаружить свою ошибку и закрыть «дыру», сомкнув фланги своих армий!

В итоге Арик покинул штаб фронта, оставшись при своем мнении, но приказ все-таки выполнил. В голове его в тот день роились самые разные мысли. Шарон начал подозревать, что Городиш и Дадо ни в коем случае не хотят допустить, чтобы ему досталась слава «покорителя Суэцкого канала», а Хаим Бар-Лев, будучи видным деятелем левого лагеря, заинтересован сделать все, чтобы он оставался на вторых ролях, и его военные успехи не увеличили бы электоральный потенциал «Ликуда».

Последующие три дня прошли в томительном ожидании и бесконечных словесных баталиях между Шароном и штабом фронта, а на рассвете 14 октября Арика разбудил его заместитель и сообщил, что только что египтяне предприняли попытку выбросить на четырех вертолетах десант в районе расположения бригады. Вертолеты были вовремя замечены и все египетские десантники уничтожены, но Шарон мгновенно понял, что речь шла не об одиночной и случайной акции противника — начиналось то самое египетское наступление, которого с таким нетерпением ждал Давид Элазар.

В 6.10 утра египтяне начали артиллерийскую подготовку, а в 9.00 развернули свои танковые и пехотные части на всю ширину фронта. Началось третье по своим масштабам после Курской дуги и Эль-Манары³³ танковое сражение ХХ века. С египетской стороны в нем сражалось 1000, а с израильской — 750 танков.

Никакого особого блеска военной мысли ни с той, ни с другой стороны в ходе этого сражения проявлено не было. Нет, это была просто кровавая мясорубка, в которой две армии сошлись лоб в лоб, и победа была должна достаться той, что обладала большим мужеством и более крепкими нервами. В середине дня, после нескольких часов упорного боя, египтяне начали поспешно, бросая, как обычно, свою пехоту под огонь израильских танков, отступать в сторону восточного берега Суэцкого канала. Суммарно они потеряли в этой битве 270 танков, из которых 120 уничтожила бригада Шарона. Потери израильтян на этом фоне выглядели ничтожно — всего 6 танков. Это было самое крупное поражение египетской армии с начала войны Судного дня.

Во время этого грандиозного боя с Шароном, как он, во всяком случае, сам утверждал, случилась небольшая неприятность — у него вышел из строя прибор связи. Причем вышел весьма странным образом: связь между Шароном, штабом его бригады и его танками сохранялась, но вот связь с Хаимом Бар-Левом исчезла начисто. А потому Шарон не слышал приказа Бар-Лева прекратить преследование египетских танков и продолжал гнать их на узком участке фронта почти до самого канала. Лишь после того, как начальник штаба бригады передал Шарону, что Бар-Лев требует прекратить несанкционированное наступление, тот остановил свои танки и повернул назад.

Бар-Лев до своих последних дней был убежден, что на самом деле никакой поломки рации не было, а был еще один случай неподчинения Арика приказу. Шарон, в свою очередь, продолжал настаивать на своей версии.

Но, как уже понял читатель, умение с ходу, не моргнув глазом, соврать, было, увы, неотъемлемой чертой характера прославленного израильского генерала Ариэля Шарона.

* * *

Сразу после окончания развернувшегося на просторах Синая грандиозного танкового сражения на Южный фронт прибыл министр обороны Моше Даян. Объезжая войска, он поздравлял их от имени правительства с победой. Заглянул Даян и на КП Ариэля Шарона. Воспользовавшись этим визитом, Шарон поспешил познакомить Даяна со своим планом форсирования канала. Он надеялся, что такой старый вояка, как Даян, сумеет оценить его по достоинству, а затем убедит в его реальности генштаб и правительство.

И на этот раз Шарон не ошибся — по мере того, как он рассказывал про подготовленный им задолго до войны «проходной двор», про «коридор», возникший между позициями 2-й и 3-й египетских армий, про возможность выйти в тыл врага, в единственном глазу Даяна заплясали веселые искорки, и прославленный израильский генерал все внимательнее всматривался в расстеленную на столе карту.