Читаем Аркадий Бухов полностью

Жизнь его представляется, приблизительно, в таком виде. Утром юморист встает и, еще не умывшись, начинает смеяться.

— Ты что? — спрашивают домашние.

— А так, — легкомысленно отвечает юморист, — сейчас лежал и думал, а что, если бы у меня три ноги было. Вот здорово-то было бы…

Одевшись, он идет по улице и лезет ко всем знакомым с подробными расспросами:

— А у вас ничего не случилось? А свинья в колодец не упала? А по морде дворнику никто не дал? А комнатных жильцов никто с лестницы не сбрасывал?

Узнав, что одно из этих событий произошло, юморист бежит сейчас же домой и пишет.

За обедом он заставляет всех близких рассказывать анекдоты, случаи из личной и предков жизни, радуется, когда кто-нибудь подавится рыбной костью, и, вспомнив какой-нибудь случай со своей старой теткой, снова бежит писать.

Так, приблизительно, думает о юмористах обычный хороший русский читатель. Это необоснованный взгляд, как сказал один утопающий грек, которого упрекали в этот момент, что он не хочет вылезать из воды.

Юмористы в жизни очень скучные люди. Они любят потолковать о том, как хоронили покойников в старину, поймав малознакомого человека, по два часа жалуются ему на изжогу и любят долго поговорить о колониальной политике Португалии или о непорядках в духовном ведомстве.

Весь секрет, все достоинство и недостатки юмористики в том, что она смотрит на каждое событие с точки зрения отрицания в нем серьезных элементов. Беллетрист, описывая глупую жену, будет рыдать, рвать на себе и на читателе волосы, создаст на три печатных листа скандалов, выбросит из окна двух умных мужчин и только в конце романа выгонит дуру из мужниной квартиры в меблированные комнаты к усатому акцизному чиновнику.

Юморист выгоняет ее сейчас же и опишет только, как она, укладывая чемоданы, совала в шелковые платья банки с вишневым вареньем, для того чтобы досадить мужу. И из этого каждый поймет, что она — дура, что и требовалось доказать тому же беллетристу.

И какую бы вы ни взяли тему, ее можно описать как угодно. Каждый только делает это по-разному.

Для доказательства возьмем очень популярный и несложный стихотворный рассказ о Чижике. Посмотри, изменится ли само событие, послужившее темой, если за него возьмутся разные лица: юморист, беллетрист-бытовик, чистый лирик и беллетрист-психолог.


* * *

Юморист напишет так.

Мы сидели и играли в карты, когда дверь внезапно растворилась и в комнату ввалилось какое-то пьяное существо с красными глазами навыкат.

— Чижик, Чижик… Где ты был? — спросил я.

Он подмигнул и самодовольно усмехнулся:

— На Фонтанке водку пил.

— А зачем ты так надрался?

Он посмотрел, виновато почесал затылок и ответил: — Выпил рюмку, выпил две… Зашумело в голове… — Чего же ты делал потом?

Он икнул и посмотрел на нас глупыми глазами, гордо похлопал себя по груди:

— Ехал Чижик в лодочке, в генеральском чине.

Нас искренно рассмешило это хвастовство, но. так как от Чижика вкусно пахло солеными груздями и спиртом, я предложил:

— Не выпить ли водочки по этой причине?

Пили всю ночь. Под конец Чижик стал буйствовать, разбил лбом стекло и хотел выпрыгнуть на улицу. Мы устроили ему своеобразную тюрьму из моего кабинета и стали — Чижика ловить, чтобы в клетку посадить. Он бегал по комнате и кричал:

— А тю-тю, а тю-тю… А я в клетку не хочу…

К утру нас всех отвезли в участок.

Беллетрист-бытовик расскажет историю с Чижиком так.

В воровском притоне сидел хмурый человек и считал деньги на столике, залитом пивом.

— Чижик, Чижик… Где ты был? — положил кто-то к нему на плечо тяжелую руку.

— На Фонтанке водку пил! — злобно ответил Чижик товарищу.

— Сговорился с нашими? — шепотом спросил тот. — Видел их?

— Выпил рюмку, выпил две — зашумело в голове, — уклончиво бросил Чижик, — не помню.

— Ничего ты, Чижик, не сделал! — упрекнул товарищ. — А хотел переодеться, разузнать насчет купца…

— Чижик ехал в лодочке, в генеральском чине, — шепнул Чижик, наклонясь к уху товарища, — понял?

— Значит, дело на мази? — внезапно оживился тот. — Молодчина! Не выпить ли водочки по этой причине?

В этот момент притон оцепила полиция. Произошла обычная картина. Стали Чижика ловить, чтобы в клетку посадить. И никто не видел, как он юркнул через задний ход на двор, а через полчаса шел уже за городом, и в ночной тишине слышалась его простая, незамысловатая воровская песня:

— А тю-тю, а тю-тю… А я в клетку не хочу…


* * *

Чистый лирик отнесся ко всему иначе. Сидели у окна. Двое. Курсистка Наташа и товарищ Чижик, эсдек.

— Чижик, Чижик, где ты был? — с тревогой спросила Наташа, чувствуя, что-Чижик уже не тот и нет солнца в его груди.

— На Фонтанне водку пил, — печально уронил он.

— Погрузился ли ты в Нирванну от хмеля?

— О да… Выпил рюмку, выпил две, закружилось в голове… Мне казалось, что я птица и у меня во рту золотая рыбка поет о подснежниках…

— Зачем же ты пил? — серебряным эхом прозвучали ее слова.

— Обо мне распустили серьезные слухи… Говорили: ехал Чижик в лодочке, в генеральском чине… Мне стало тяжело. Точно на душе кровавый рубин в два пуда… Я и подумал: не выпить ли водочки по этой причине…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй
Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй

«Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй» — это очень веселая книга, содержащая цвет зарубежной и отечественной юмористической прозы 19–21 века.Тут есть замечательные произведения, созданные такими «королями смеха» как Аркадий Аверченко, Саша Черный, Влас Дорошевич, Антон Чехов, Илья Ильф, Джером Клапка Джером, О. Генри и др.◦Не менее веселыми и задорными, нежели у классиков, являются включенные в книгу рассказы современных авторов — Михаила Блехмана и Семена Каминского. Также в сборник вошли смешные истории от «серьезных» писателей, к примеру Федора Достоевского и Леонида Андреева, чьи юмористические произведения остались практически неизвестны современному читателю.Тематика книги очень разнообразна: она включает массу комических случаев, приключившихся с деятелями культуры и журналистами, детишками и барышнями, бандитами, военными и бизнесменами, а также с простыми скромными обывателями. Читатель вволю посмеется над потешными инструкциями и советами, обучающими его искусству рекламы, пения и воспитанию подрастающего поколения.

Вацлав Вацлавович Воровский , Всеволод Михайлович Гаршин , Ефим Давидович Зозуля , Михаил Блехман , Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Проза / Классическая проза / Юмор / Юмористическая проза / Прочий юмор