Аркадий Гильбух

...Архив сберег небольшой листок бумаги, где размашистым почерком начальника цеха № 38 перечислено все, что он сам себе ставит в вину, что считает нужным в себе преодолевать, вроде как сам себе делает замечания. И один из пунктов гласил: «Надо все-таки быть потактичнее с людьми».

Действительно, Гильбуху боялись попасть на заметку, тем паче, на язычок. Мог буквально размазать по стенке острым словцом, ехидной репликой. Но ведь не без причины. Вот один из таких случаев.

Будучи зам. технического директора, Аркадий Яковлевич ведет совещание. Выясняется, что один из присутствующих в который раз не выполнил поручение. На резонный вопрос, как такое может быть, ответил, мол, ему директор запретил. Зная вспыльчивость Гильбуха, его свойство тут же доскрёбываться «до руды», нетрудно представить, как разворачивались события. Не прерывая совещания, Аркадий Яковлевич набирает номер директора по прямой связи и интересуется, правда ли, что поручения Гильбуха отменены? Директор отвечает, что таких указаний не давал...

Есть поведенческая этика, которая в этом эпизоде просчитывается до мельчайших подробностей. Даже если директор запретил, почему работник об этом не сообщил до совещания? Почему прямо на совещании? Чтобы унизить руководителя при всех? Чтобы продемонстрировать, что Гильбух «не все может»? Конечно, в этой ситуации «исполнительному» сотруднику досталось по первое число. Больше его на свои совещания Гильбух не допускал.

Однажды один из подчиненных, который «баловался» сочинением доморощенных стишков, написал о суровости Аркадия Яковлевича целую поэму в несколько листов, которую в качестве презента вручил

Гильбуху. И сам «герой», и все те, кому довелось услышать сей опус, искренне смеялись, находя описанные в нем ситуации достоверными:

Потом в бюро пошел я, рассуждая вслух, Шагал я бодро, но отнюдь не смело.

Я знал, что мне опять Арк. Гильбух намылит шею,

И опять за дело. Мне, что ни день, бьет Гильбух по ушам, Точнее если - мордою об стол...

Далее автор признавался, что в самые противные моменты ему скрашивало

жизнь сознание, что и самому Гильбуху от начальства наверняка доставалось немало:

Я знаю, чтобы выдрать нам кого-то, Полезно, чтобы выдрали и нас.

И потому не будем очень строги к тому, что нас начальство сильно бьет. Притом, поверь мне, и они - не боги,

На них готовит кто-то где-то штырь с винтом.

И в этом он был недалек от истины.

Наверняка многие удивятся, узнав, что самый первый «горчичник» в 38-м цехе предназначался никому иному, как Аркадию Гильбуху. ...Было это в 68-м, когда на завод, а значит, и в МСП, начала поступать техника из советских республик и зарубежных стран. Старшему мастеру Гильбуху пришлось организовывать доставку с базы оборудования в производство сотни единиц оборудования. И вот однажды сообщают, что для цеха № 38 поступили два крана «Белотти». Он поручил опытным, казалось бы, рабочим, отправиться на базу оборудования и доставить краны в целости и сохранности. В целости не получилось: трейлер на повороте дороги опрокинулся, видно, водитель заложил слишком крутой вираж. И хорошо закрепленный кран рухнул вместе с машиной. Об этом стало тут же известно на заводе, ну а выяснить, кто отвечал за погрузку, не составляло труда. Гильбуху объявили выговор, тот самый, первый в его вазовской биографии, но, как оказалось, далеко не единственный.

Аркадий Яковлевич не скрывает, что выговоры и приказы о наказании в свой адрес переносил тяжело, «скрипя зубами», - это если за дело. Если не за дело, - бесстрашно доказывал свою правоту, невзирая на личности, приводя безошибочные аргументы, загоняя «противника» в угол. Порой это приводило к весьма... комичным результатам.

Тогдашний директор МСП Александр Иванович Гречухин был скор на расправу. К слову, не только он, - общеизвестно, как суров бывал В.Н.Поляков.