Археология русского интернета. Телепатия, телемосты и другие техноутопии холодной войны

Аналогичные социальные сети, только гораздо менее масштабные, организовали жители крупных городов, используя радиоточки, которыми к середине 1980-х были оснащены все советские квартиры, а также производства и учреждения. Вещание в радиоточках начиналось в 6 утра и заканчивалось в час ночи, а все остальное время проводное радио молчало и его можно было использовать для общения, если подключить к радиосети усилитель и наушники. Подобную сеть устроили, например, жители московского района Солнцево. По воспоминаниям одного из пользователей солнцевского радио Бориса Гордона, к его сети подключались в основном старшеклассники, готовые проводить за разговорами бессонные ночи: “Одноклассник у меня был. Он на какой-то домашней тусовке обратил мое внимание на то, что когда отключается радиотрансляция, после этого что-то там происходит, появляются какие-то голоса. Он сказал, что народ подключается и общается через радиотрансляционную сеть друг с другом”[204]. Сигнал не проходил через трансформаторы, поэтому трансляция работала только в пределах одного района, все радиоточки которого были подключены к единой сети проводов. Одновременно в эфире находилось по пять-шесть пользователей: “У нас сидело несколько человек из моего микрорайона, пять человек из соседнего и даже один вояка из местной военной части. У него ничего не было, кроме наушников, поэтому он в них слушал и туда же орал. Его даже было слышно, потому что наушники работали как динамический микрофон”, – рассказывает Борис Гордон.

Дискуссии в солнцевской сети не затрагивали ни политику, ни новости – в основном обсуждали качество связи и ставили музыку. Как и для участников современных социальных сетей, для солнцевского радиосообщества было важно выработать свои правила коммуникации, по сути, сетевой этикет. Например, запрещалось ставить в эфир две песни подряд, потому что нужно было дать людям возможность поговорить[205]. Также под запретом были реальные имена, поэтому каждый выбирал себе ник, состоявший из цифр. “Время было тяжелое, КГБ еще не рассосался, и народ побаивался, – говорит Гордон. – Поэтому по именам никто никого не называл. Были цифровые позывные”.

Захват радиочастоты был обычной практикой с 1960-х годов и в СССР, и в США, и в Европе. Правда, если в западных странах радиопираты, как правило, зарабатывали деньги на нелегальной рекламе, то советские радиолюбители не преследовали коммерческой выгоды. Однако они были участниками неконтролируемой коммуникации и подвергались гонениям по политическим причинам. С 1963 года, когда вышло Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР, несанкционированный выход в эфир был приравнен к хулиганству, то есть “нарушению общественного порядка”[206]. До конца 1980-х годов существовала реальная угроза быть пойманным милицией за ночной захват радиоэфира – и проводного, и обычного, то есть на ультракоротких волнах (УКВ). Советское радиохулиганство до сих пор мало изучено, а большая часть архивов советских спецслужб по-прежнему закрыта, поэтому мы не знаем точного количества ни пиратских радиостанций, ни осужденных радиохулиганов. Но известно, что его масштаб был грандиозным: в 1970–1980-е годы радиопираты вещали во всех крупных городах, а также в деревнях, где это часто было единственным развлечением для молодежи. О судебных случаях известно в основном из публикаций в журнале “Радио”, ведомственном издании Министерства связи и ДОСААФ, однако в реальности пойманных нарушителей было гораздо больше[207].

История отношений радиолюбителей с властями в СССР была запутанной, и это напрямую связано с исторической ситуацией: страна, едва пережив Вторую мировую, оказалась в состоянии холодной войны. Поэтому, с одной стороны, советское государство поощряло радиолюбительство – издавались журналы и учебники со схемами радиоприемников и передатчиков, открывались кружки при ДОСААФ. Массовое милитаристское воспитание включало в себя подготовку квалифицированных кадров радиоинженеров и связистов. С другой стороны, радиолюбители представляли угрозу для власти, и не только из-за того, что они могли свободно выходить в эфир, но и потому, что имели доступ к “голосам”, то есть к западным радиостанциям “Голос Америки”, Би-би-си, Радио Свобода и др. Кроме традиционной группы риска, городской интеллигенции, “голоса” слушали и в деревнях. Вот как вспоминает свой радиолюбительский опыт конца 1960-х директор московского музея-усадьбы “Останкино” Геннадий Вдовин: “В деревне Остер Рославльского района Смоленской области мы с дедом моим, отсидевшим все лагеря и отвоевавшим все войны, с удовольствием строили высокую антенну. Тогда Би-би-си и «Голос Америки» пропадали, и их ретранслировала из Минска станция «Детинец»”[208].