Архитектура для начинающих

– Лето в этом году можно считать официально открытым, – тихо, не обращаясь ни к кому, Павел вспоминает фразу брата из собственного детства. В то время отец часто любил работать именно здесь, на даче. Он рассчитывал возможность и целесообразность застройки к северо-западу от Городка, а Пашка с братьями и соседскими мальчишками валяли дурака – ходили на рыбалку, но, каждый раз, весь день проплескавшись в озере, возвращались без улова.

– Поэтому нам только и оставалось, что печь прошлогоднюю картошку в углях, – тихо рассказывает он давно спящей Сонечке и притихшим Диане с Ритой. Кажется, мать и дочь перешли на новый уровень взаимопонимания.

– Я и подумать тогда не мог, сколько всего разного в жизни меня ждет, – продолжает Павел. – Я думал, что она всегда будет именно такой, как в тот момент, когда Володька торжественно объявлял очередное лето открытым, а мы с младшими выбирали себе картошки побольше и катали её в ладонях, чтобы не сильно кусалась.

– Вот как?! – тихо удивляется Рита, цепляясь слухом помимо всего прочего за краешек более актуальной для нее лично информации. – Значит, «Северо-Запад» задумывался еще вашим отцом? А Ольга? – она удивленно вскидывает бровки. – Значит, это не ее проект?

– Конечно, ее! – утвердительно отвечает Афанасьев. – И я думаю, если бы отец мог увидеть, во что вылились его исследования, он был бы горд. Я спрашивал, и она подтвердила, что много слышала о них от собственного деда. Один из проектировщиков Завода, они дружили с отцом. Он всячески поддерживал северо-западное направление…

Автомобильный гудок из-за закрытых ворот останавливает на полуслове, нарушает идиллию позднего вечера.

– Кто это? – в один голос удивляются Диана и Рита.

– Подержи-ка, – Павел Юрьевич передает Рите на руки спящую Соню. – Пойду посмотрю, что за поздние гости.

Устраиваясь удобнее в импровизированном кресле, Рита в который раз удивляется, насколько тяжелее становится мирно спящий ребенок. Словно успокоение и сон добавляют ему физической массы.

«Вот оно, значит, как!» – вспыхивают лампочки в голове. – и «Северо-Запад», по сути, начался отсюда, из дачного кабинета. Удивительно! И хорошо, что мама уговорила меня приехать».

Негласная благодарность отдается ноткой удивления. Рита долго собиралась с мыслями, моральными силами для последнего разговора с Дианой Рудольфовной. Она ожидала шквала возражения, стены огня, нравоучений, войны. Но никак не спокойного рассуждения в стиле – «а ты хорошо подумала?»

Пережить/осознать это удивление оказалось тоже своеобразным испытанием, которое несколько отвлекло Риту от «основной» своей темы. Поэтому «разобрать» вопрос по полочкам до конца не успели, правда, впереди еще целая ночь (и целая жизнь).

«Неужели я доросла, наконец, до взрослого диалога с мамой?» – Рита нежно улыбается, глядя в личико спящей дочери, а потом чувствует – на нее смотрят. Так на мир ложится тень от застилающей солнце тучи. Машинально подняв глаза, Рита, каменея, встречает тяжелый Мишкин взгляд. Рядом с ним его отец и мать. Всей своей мафией-стеной они стоят по другую сторону россыпи углей с блуждающими огоньками жара. Красные ответы ложатся на лица.

Рита не успела ни удивиться, ни задуматься, откуда они сейчас здесь появились.

«Они похожи на обвинителей, – мелькает мысль в голове. – Не хватает только треугольных белых колпаков и веревки в руках. Они пришли судить меня и карать. Вот только интересно, Мишка им все-все рассказал?»

– Доброй ночи, – негромко произносит Рита. В ответ красноречивое молчание.

«Нет, вряд ли», – отвечает сама себе на свой же мысленный вопрос. «Родственники» реагируют каждый по-своему – Мишка криво усмехается, Нина Андреевна сердито поджимает губы, а Никита Михайлович сохраняет «покер-фейс» или просто по-русски каменное выражение лица (еще мой папа говорил морду-лопатой – пытается не улыбнуться Рита).

– Садитесь, в ногах правды нет, – приглашает Павел Юрьевич, на какое-то время он вместе с мамой выпал из Ритиного внимания. Видимо, за это время Диана успела посвятить мужа в основные детали Ритиной «новости». Замечание Павла Юрьевича о предстоящем сейчас долгом и нелегком разговоре подтверждают верность Ритиного наблюдения.

– Да уж, есть, о чем поговорить, – присаживаясь на выструганную из толстого, цельного бревна лавку-кресло, соглашается Никита Михайлович. Справа от него опускает жена, слева сын.

– Диана готовит нам чай, Рита, – Павел Юрьевич поворачивается к молодой женщине. Его глаза добрые, как у деда мороза, в голосе тихая уверенность. – Отнеси пока Сонечку в дом. Так будет лучше.

С некоторым трудом Рита поднимается. Миша смотрит на нее, опускает глаза, сидит рядом с отцом и не решается встать и помочь.

– Мы с Сонечкой пекли сегодня картошку, – Павел палкой выкатывает из углей черных барашков, складывает их на простую глиняную тарелку. – Надо съесть, пока не остыли.

Диана наливает всем чай. На маленьком столике первый «свой» салат в этом году – редис, огурчики, зелень.