Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства

– Точно, – кивнул Баттерс. – Он этого никак не ожидал. Но даже если бы у него был меч, вряд ли что-то изменилось бы. Ведь это световой меч. Получилось не очень честно.

– Так ему и надо, – сказал я в ответ.

– Баттерс. – Кэррин покачала головой. – Это… это потрясающе. Я так тобой горжусь.

Если бы Баттерс мог воспарить к потолку, он бы это сделал.

– Ага, я… Спасибо, Мёрф.

Мёрф.

Ну, ты, Баттерс, даешь. Наш человек.

– Ты это заслужил, – сказала она. – Но… – Ее лицо стало серьезным. – Ты не должен оставлять его себе, если не хочешь…

Нахмурившись, Баттерс убрал рукоять под куртку. Лезвие тут же исчезло.

– С чего мне от него отказываться?

– Это большая ответственность, – ответила Кэррин.

– И постоянные разъезды, – добавил я не менее серьезно.

– Плохие парни, – заметила Кэррин.

– Безнадежные ситуации, с которыми ты должен справляться, – сказал я.

– Монстры, призраки, вурдалаки, вампиры, – сказала Кэррин.

– И все до одного рыцари Темного Динария захотят набить из тебя чучело и повесить на стену, – добавил я сурово. – Баттерс, ты застал Никодимуса врасплох в один из худших дней за всю его двухтысячелетнюю жизнь, когда единственным его союзником была извращенка, согласившаяся выйти за него замуж и потратившая последние два дня на то, чтобы расстроить планы супруга. Он отступил, потому что столкнулся с новой, незнакомой угрозой, – и это был разумный поступок. Когда вы встретитесь в следующий раз, он может и не убежать. Он может попытаться тебя убить.

Баттерс неуверенно посмотрел на меня:

– Вы… ребята, думаете, я не справлюсь?

Я уставился на него подобающе мрачным взглядом. Кэррин – тоже.

– Майкл и Черити обещали научить меня, – серьезно произнес он. – И Майкл сказал, что объяснит, как правильно тренироваться и питаться, и поможет мне понять, на что способен меч. То есть… я знаю, что я маленький человек, но… – Он глубоко вздохнул. – Я могу что-то сделать. Что-то изменить. Помочь людям. Такой шанс выпадает не каждому. Я хочу им воспользоваться.

Кэррин посмотрела на меня и спросила:

– Что думаешь?

Я подмигнул ей, и мы оба заулыбались.

– Он справится, – сказал я. – Он обратил в бегство Никодимуса Архлеона и все такое. Думаю, это что-то значит.

– Ага, – кивнула Кэррин. – Что-то значит.

Баттерс облегченно улыбнулся.

– О! – произнес он. – Есть одна вещь, с которой… с которой у меня проблемы.

– И что это за вещь? – поинтересовался я.

Он развел руками.

– Рыцарь Креста – еврей?

Кэррин затряслась от чего-то, подозрительно напоминающего смех. Позже она клялась, что это лекарства.

* * *

Чуть позже Баттерс ушел, оставив нас с Кэррин наедине. У меня было несколько минут, прежде чем придет добрая медсестра и даст мне пинка.

– Тебе надо бы поберечь себя, – тихо сказала Кэррин. – Хотя бы в ближайшие недели. Отдохни. Дай себе возможность вылечиться. Не занеси инфекцию в рану на ноге. Сходи к врачу, чтобы наложил тебе на руку нормальный гипс. Не важно, что ты не чувствуешь боли, но все-таки нужно…

Я встал, наклонился над кроватью и поцеловал ее.

Слова превратились в мягкий звук, вибрирующий о мои губы. Потом она обняла меня здоровой рукой за шею, и все звуки стихли. Это был долгий поцелуй. Медленный. Настоящий. Я не отстранялся, пока он не приблизился к завершению. И еще секунду не открывал глаза.

– О!.. – тихо вздохнула Кэррин. Ее пальцы скользнули по моей руке и легли на ладонь.

– Мы совершаем безумства ради любви, – негромко произнес я, перевернул ладонь и сжал ее пальцы.

Кэррин сглотнула. Ее щеки раскраснелись. Она опустила глаза.

– Я хочу, чтобы ты тоже отдохнула, – сказал я. – Нам есть чем заняться.

– Например? – спросила она.

Я почувствовал, что оскалил зубы. Веселым волчьим оскалом.

– Тем, что я видел только во сне.

– О! – выдохнула она. Ее синие глаза блеснули. – Это… – Она наклонила голову. – Это была… я?

– Это была ты. А как же иначе? Я ведь лежал у тебя в постели.

Она стиснула мою руку и улыбнулась тоже. Я отнял ее ладонь и поцеловал пальцы, один за другим.

– Я принимаю слишком много лекарств, – сказала она.

Я улыбнулся. Она говорила не про капельницу.

Когда мы снова начали целоваться, вошла медсестра и демонстративно откашлялась. Несколько раз. Я не обратил внимания. Поцелуй еще не закончился. Медсестра вышла в коридор, чтобы пожаловаться Роулинсу, который ее вежливо выслушал.

Кэррин закончила поцелуй смешком.

А ведь она еще не знала, что я пересыпал половину своих бриллиантов в вязаные шерстяные носки, когда она отвернулась.

* * *

В десять часов я уже был в доме Карпентеров. Вечер выдался необычно мягким, хотя и немного сырым. Мы с Майклом расположились на крыльце в креслах-качалках, которые он сделал собственными руками, и держали в руке по бутылке «Светлого эля» Мака. Еще пара бутылок, уже пустых, стояла у наших ног.

Мэгги сидела с ногами у меня на коленях. Полчаса назад она уснула, уткнувшись головой мне в грудь, и я не стал бы ее тревожить ни за какие сокровища мира. Даже за третье пиво. Мыш дремал у моих ног, довольный, что смог устроиться сразу рядом с двумя людьми, которых хотел обслюнявить.

– Значит, операция Кэррин прошла успешно? Она поправится? – спросил Майкл.