Армен Джигарханян. То, что отдал — то твое

— Я все слышала, — сказала она. — Не надо.

— Он будет хорошим мне заместителем, — сказал Армен.

— Я у тебя хороший заместитель, — сказала она. — Не надо.

— Дома поговорим, — сказал Армен.

— Дома будет тот же самый разговор. — Не надо… Ты обещал меня слушать.

Чтобы создать крепкую семью, женщина, жена кавказского мужчины, обязана соблюдать два правила. Когда-то Армену сообщила об этом мама, и с этим правилом он прожил жизнь. Во-первых, жене не рекомендуется с мужем спорить, во-вторых, ей совершенно запрещено с ним спорить в присутствии других людей. Виктория Романюк об этом не знала и нарушила сразу два правила.

На что, без дальнейших выяснений, последовала категорическая реакция большого артиста и кавказского мужчины. Армен действовал по закону мамы и гор. Сложенные вместе они никогда его не подводили.

— Валечка, солнце мое, — сказал он в трубку, — приготовь-ка мне на завтра приказ. Запиши. Саустина Олега назначаю заместителем художественного руководителя. Дата, подпись, все как положено. Спасибо, ты настоящий друг артистов. Целую тебя, сама знаешь куда.

Смартфон демонстративно и долго засовывал в дальний карман пиджака, потом поднял глаза и оглядел присутствующих. На всех посмотрел кроме любимой жены.

Тишина над столом держалась недолгая, она сменилась восклицаниями и аплодисментами артистов, которые снова подняли Саустина с места.

Олег был явно обрадован, но вовсе не смущен, назначение свое воспринял как наконец-то свершившийся, давно заслуженный факт биографии.

Но все же сказал Армену слова.

— Спасибо. Спасибо. Принимаю с благодарностью, но с одной оговоркой. Ставить будете давать?

— А это что предложишь, мальчик мой, — ответил Армен. — Что предложишь, то и пожнешь, Олег, в смысле, поставишь. Или вот, если Иосич нароет — зерно в навозной куче. Честно скажу, принесешь «Фугас» — с ним и уйдешь. Принесешь «Незабвенную» — не приму. Короче, неси, доказывай, пробуй, в нашем театре все разрешается. А сейчас мы за тебя выпьем. Ура, товарищ помполит! Завтра — в бой!

Налили, шумно выпили. И загургурили.

Вика одна сидела с замерзшим лицом. На Армена не смотрела. И Саустина старалась не замечать. И он ее в упор не видел. Враги обозначились. На одной стороне была жена, на другой — бывший муж в союзе с Шекспиром. Силы были неравны, жена всегда оказывается сильнее.

77

Так и сказала ему в дороге, пока он гнал машину домой по блестевшему в темноте асфальту, мимо мелькавших перекрестков и светофоров.

Долго молчала, не стерпела.

Но он был к этому готов.

— Зачем ты это сделал, Армен? — негромко спросила она, так негромко, что звук ее голоса более походил на шипение.

— Все сделал верно, золото. Если б не твое настойчивое неприятие, сразу бы не назначил — ты сама нажала на газ, ты все ускорила. Никогда со мной не спорь. Особенно на людях.

— Ну, конечно, у нас демократия, свобода волеизъявления, свобода слова…

— Последнее слово — мне больше нравится.

— Издевайся, издевайся…

Она упорно смотрела в боковое окно — не на него, и это было серьезно. Она была обижена, а он не любил выяснять отношения с женщинами. В каждой он видел маму и потому сразу тушил разговор.

— Понимаешь, он хороший парень, пользу принесет нашему театру, — мягко сказал он.

— Твоему театру! Он мой враг, он твой враг!

— Просто он твой бывший муж. Вот причина.

— Он козел!

— Талантливых врагов уважаю, хотя допускаю, что он козел. Но талантливый козел! Чувствуешь разницу?

— Если ты его уважаешь больше меня, то тогда кто я для тебя?

— Ты? — он задумался, он чуть дольше обычного выдержал паузу, чтобы сделать важное актерское заявление. — Ты прекрасный директор, ты великолепный музыкант, ты — любимая жена.

Его последний ответ пришелся совершенно к месту. Вика тоже не любила скандалить с мужьями. Мужей она любила любить, и сама на любовь охотно велась. Любовь была самое для нее главное.

Ладонь свою, в знак мира, как обычно, положила на кулак, обнимающий головку рычага переключения передач, и умиротворенно притихла.

Он был доволен, что непогода, не разыгравшись, миновала, он даже ей улыбнулся и снова сказал спасибо всем великим режиссерам, что учили его самообладанию.

Не знал он, что про себя она все же думала, что назначение Саустина есть мина, что рано или поздно она рванет и принесет беду.

Но в ту ночь он любил ее так порывисто, так пылко, так по-юношески безустанно, что это ее совершенно покорило. Черт с ним, с Саустиным, подумала она на рассвете, пусть пока дышит и растопыривает пальцы. Пока.

78

После удачной премьеры Нерона театр встал с колен.

Народ пошел.

Сарафанное радио, усиленное интернетом и смартфонами, сделало свое дело, добрые сплетни и очное общение на работе, в гостях, на транспорте и рыбалке, когда ну вот совсем не клюет, тоже никто не отменял. Новость полетела, поехала, понеслась по проводам и без, передавалась людьми здоровыми и не очень.

Армен снова в блеске, утверждали сплетни, он еще далеко не отстой, он гигант и мудрец, видеть и слышать которого на сцене — круто.