Армен Джигарханян. То, что отдал — то твое

Даже великому актеру всегда требуется могучая режиссерская рука, понимал Армен, ему она требовалась более других, про себя он знал, что без большого режиссера он особой высоты вряд ли достигнет, с этим надо было что-то делать — но что? Искать других режиссеров? Где? Кого?

Он продолжал расчитывать на себя.

116

О репетициях уже трепались в сетях, Иосич об этом знал, Армен к интернету отношения не имел, да и не интересны были ему чужие мнения, такие новости он новостью не считал.

Настоящая новость пришла к нему совсем с другой стороны.

Вечером нежданно-негаданно поскреблась в дверь и явилась к Армену хорошенькая женщина. С его разрешения вошла и улыбнулась виновато, с заиском. Это была замдиректора Элла.

— По личным вопросам — до семи, — сказал Армен.

Помнил, чья она подружка, настроен был соответственно и, хотя видел перед собой еще одну молодую попку, которая, теребя глаза, вертелась перед ним, среагировал на нее холодно, не хотел ее, да и не мог.

— У меня всего два слова, — поспешила Элла. — Я больше не общаюсь с Викторией… Я, когда все узнала… мне противно стало и гадко — это правда. Тем более, она уже встречается с тем длинным козлом, что болтался в наших коридорах…

— Наплевать, — сказал Армен.

Сказал так, потому что, как кавказцу и армянину, ему было совсем не наплевать.

— Вот, я просто хотела, чтоб вы знали, — заторопилась она. — А работать в театре я продолжаю, все делаю…

Сказала и замолчала. И он молчал. Не верил он более в женскую искренность и правду, а верил в сговор, заговор и закулисье ради выгоды.

— Все? — переспросил он.

— Все, — сказала она. — И пожалуйста…

— Не надо, — прервал он, — мы не на сцене. Спокойной ночи.

Повернулась и ушла. Ей, наверное, стало легче, подумал он, выполнила ее директорскую установку, заслала мне казачка, но я казачку не поверил. Еще одна круглая попка разоблачилась — но вовремя, как раз накануне, она об этом знать не могла, но она же подтвердила: я все делаю правильно.

Он завел старомодный соответствующий возрасту будильник, который звонко тренькал по утрам и никогда его не подводил. Он должен встать рано и быть в форме. Завтра, мама, подумал он, потерпи до завтра, и больше не будет никаких ля-ля, уступок, никаких армянских затягиваний времени! Бареф, мама! Увидишь!

Ночью толком не было сна, утром поднялся еще до будильника, который звенящей очередью настиг его уже с чашкой кофе.

Дрожь нетерпения играла в организме марш.

117

Он никому не сказал о своем плане, ни единому человеку, даже верному Артуру. Это было его, его личное дело, его последний бой, он должен быть один. Пусть Артур узнает позже всех, подумал Армен, он все равно идею одобрит!

Поехал сам, на «Тойоте».

Толкался в пробках, не торопился, ехал солидно, основательно, цель не плясала перед ним в прорези мушки, но держалась незыблемо — в голове.

Все оказалось просто. Так же просто как начать жизнь, так же просто как ее окончить.

Удивительно, как легко нашел он тот ординарный блочный дом и скромный ЗАГС со скромной вывеской, обещавшей легкое счастье через женитьбу.

Пообещали — не обманули, подумал он, он получил свое счастье, норму свою, порцию, остальное оставь остальным, заключил он, всем хочется счастья, даже тем, кто не понимает, что это такое.

Но самое удивительное обнаружилось тогда, когда он вошел в заведение.

Все та же длинноногая восседала на ресепшене, все так же бестолково хлопала она роскошными глазами-открытками.

— Здрасте, — сказал Армен. — Как поживаете? Я тоже хорошо. Пришел разводиться.

Она его в миг признала, возбудилась, заохала, сразу повела к серьезной и милой даме, которая предложила Армену стул и поспешила с приготовлением кофе.

Глупых вопросов о причинах серьезная дама не задавала, что уже было хорошо. Объяснила порядок процедуры, спросила: согласен ли он? Получив согласие, предложила дорогому гостю написать заявление и, пока он писал, смотрела на него во все глаза, как смотрят на чудо за бесплатно.

— Сделайте это как можно скорее, — сказал Армен, покончив с бумажкой, и снова избежал дурацких разъяснений.

— Мы все вам сообщим, — сказала дама. — Вторую сторону поставим в известность. Она еще не знает?

— Догадывается, — сказал Армен.

— Тем более. Мы постараемся. Знаете, раньше я желала вам счастья, теперь даже не знаю, что пожелать…

— Удачи, — сказал Армен, — достаточно. Приходите к нам в театр. У нас хороший театр. Честный.

С легким сердцем он вернулся в театр и даже успел поставить Тойоту на прежнее ночное место. След в след. Первая удача, спасибо серьезной и милой даме.

118

И никаких сожалений по поводу сделанного. Если браки заключаются на небесах, сказал он себе, то там же они и расторгаются. Все. Отболело и отвалилось, подумал он. Отболело, отвалилось, в душе больше места освободилось, ненароком срифмовал он. Даже удивительно. Будто в ЖЭК сходил, оставил заявку на ремонт крана. Артур и то больше переживать будет. Кстати, где он? После репетиции позвоню. А сейчас — где мой Лир? Где мой страдалец? Хочу в него влезть, стать им, хочу, хоть на час, испытать подлинное горе, в жизни мне его сильно не хватает!