Армяне в Турции. Общество, политика и история после геноцида

В этих социально-политических условиях 23 ноября 1949 г. выходит новая газета: «Парос» начинает выходить как ежедневная, но через некоторое время переходит на еженедельное издание. В первом выпуске главный редактор Таквор Акун (1894–1976) отмечает, что причиной выпуска еще одной газеты стала поляризация, созданная и подпитываемая существованием двух ежедневных газет – «Мармара» и «Жаманак». В отличие от этого, «Парос» стремится непредвзято освещать весь кризис в целом[1058]. Появление новой газеты в таких хаотических социально-политических условиях показывает, с одной стороны, глубину разлома, который переживает община, но, с другой стороны, отражает сохраняющуюся динамику общества. В первом выпуске «Пароса» говорится: «Мы должны искренне признать, что мы не любим и не можем любить Арсланяна, и мы ненавидим, в частности, Бахтияряна и Шигахера, потому что очень хорошо их знаем»[1059]. Как я уже упоминала в этой работе, «Парос» ставит диагноз, что существующий кризис был результатом процесса, начавшегося в 1923 г., когда была утрачена независимость общин в решении своих вопросов.

Отчет Варужана Кёсеяна о годах кризиса подтверждает, что главная церковь, противостоящая патриархату, и даже сам патриархат также стали ареной борьбы. Кёсеян сообщил мне, что противники архиепископа Арсланяна не позволили ему даже войти в церковь. В официальном отчете Следственного комитета также говорилось, что патриархат в основном был в запустении, поскольку местоблюститель не посещал свой офис регулярно; в 1949 г. патриархат на какое-то время даже был полностью закрыт и находился под особой защитой из-за опасений попыток его захвата[1060].

28 января 1950 г. администрация вместе с 18 членами Национального собрания обратилась к местоблюстителю с требованием уйти в отставку. Соответствующее послание также было направлено премьер-министру[1061]. Архиепископ Арсланян и его Консультативный совет принимают решение отправиться в Анкару и изложить там причины незаконности администрации[1062].

В феврале 1950 г. Кеворк VI издает указ о приостановлении деятельности трех оппозиционных священнослужителей[1063]и отстранении еще трех[1064] от богослужений в Армянской церкви[1065]. Наиболее четко сформулированный отрывок из трехстраничного послания касается заявлений Бахтияряна в «Йени Сабах», из которых дословно цитируется следующее:

Все наши действия остаются в рамках законного. Правительство знает о каждом из предпринятых нами шагов. Мы регулярно информируем правительство о наших действиях. Неверно, что Ереван наказал нас, но даже если бы это было так, мы бы не обратили на это внимания. Это ложь, что мы обратились в Ереван и не получили ответа. Обращение в сторону Еревана означало бы игнорирование турецкого правительства. Мы бы не сделали ничего плохого такого рода[1066].

Само собой разумеется, что такое заявление особенно сильно рассердило Эчмиадзин. В письме, также от февраля 1950 г., Кеворк VI заявляет, что он получил выводы Карекина, но ничего не знает о том, что лежит в их основе, и поэтому не может принять окончательного решения[1067].

В июне 1950 г. Кеворк VI переписывается с Грачьей Григоряном, председателем Комитета по делам Армянской церкви Совета министров Советской Армении (1948–1957), и просит разрешения «переслать свое решение о наказании оппозиционного духовенства в целях установления мира и прекращения двуликой политики Турецкого государства»[1068]. Это письмо показывает, что не только существовала строгая почтовая цензура, но и сама отправка почты требовала разрешения.

Интересно, что ни решение католикоса Киликии, ни телеграмма католикоса Кеворка VI президенту Джелялю Баяру от 2 августа 1950 г. не нашли места в армянской прессе Стамбула. Однако полный текст телеграммы опубликован в прессе диаспоры. Так, например, бейрутская газета «Зартонк» опубликовала его 12 ноября 1950 г., что, в свою очередь, привело к его перепечатке в ежемесячном журнале «Хасг» католикосата Киликии: