Армия

А дивизионный радист – педант, некультурный и человек, далёкий от понятия интеллигентность. И я ему искренне сочувствую. Нормальный, слегка интеллигентный человек, не позволит делать замечания собеседнику, отличающемуся от него культурой воспитания. Так я всё ротному и объяснил. Он внял, но на всякий случай от общения с дивизией меня тоже отстранил. А так как головные телефоны были на длинных шнурах не только у планшетистов, то я ещё и пол в приёмном отделении натёр «до блеска». В полку любой кусочек пола натирали полотёрами. Фича такая полковая, но тогда слова фича не было, поэтому мы это считали бзиком, когда приходилось натирать нам. Когда заставляли мы, то это был не бзик, а укрепление воинской дисциплины. Бзик – это когда отклонение от нормы в сторону паранои есть, но не доходит до однозначного медицинского диагноза. В стадии «склонен».

Это нормально, когда старший смены отрабатывает свои косяки наравне с подчинёнными. Слово подчиненные мне не нравится и даже когда они (подчиненные) у меня случаются, то я старательно стараюсь называть их коллегами и также относиться как к коллегам, немного выделяясь в случае выражения благодарности за проделанное (часто) или порицания за содеянное (реже).

Ещё один выговор я получил за усердие. Однажды, кажется весной, во время отдыха перед сменой, несколько человек подняли и отправили на аэродром – прилетел какой-то офицер, откуда-то. С семьёй и скарбом. На военном, транспортном самолёте. Нам нужно было скарб из самолёта загрузить в машину и с машины выгрузить у крыльца его новой дислокации.

Загрузили, разгрузили и не торопясь пошли в казарму. Не торопясь, потому что спать оставалось минут 10-15. А меня немного то в жар бросает, то в холод. А тропинка мимо санчасти проходит. Дай, думаю, зайду. Зашёл. Температура оказалась чуть выше сорока. Начальник санчасти удивился, что я пришёл сам, пешком. Дал каких-то таблеток, вколол укол и отправил… Нет, не обратно в казарму, а в палату для больных.

Вы даже не представляете, какое это удовольствие – вместо смены попасть в санчасть. Я потягиваюсь, тихонько нежась в полудрёме, а моя смена уже оделась и, вероятно, шагает на ужин. А с ужина – на смену. А я под эти мысли проваливаюсь в сон, немного из него выныриваю и снова проваливаюсь. Нежусь на границе сна и яви.

Конечно, очень хочется просто выспаться, но тогда можно пропустить процесс получения удовольствия от того, что можно спать или не спать, а на смену не надо. А ночью, как только я услышал вопль (этот вопль у нас песнею звался), тут же выскочил на крыльцо покурить. А мимо меня, справа налево – «Где наша линия пройдёт…!». А я такой стою и в любой момент могу вернуться обратно и лечь в кровать. И уснуть. Или снова встать и выйти покурить. Или не уходить, а дождаться, когда другая смена промарширует в казарму.

Вот и другая смена. Торопятся в казарму. Успеть покурить, поспать, проснуться и снова в бой. А я не тороплюсь. Мне торопится некуда. Могу спать, хоть целый день. А могу и не спать, но не буду. Ну, т.е. буду спать. Без подъёмов и отбоев. А на пересменку я всегда просыпался. Смена на КП, а мне туда не надо. Вторая смена с дежурства, торопятся выспаться. Точнее не выспаться, а просто поспать.

Понятия «выспаться» в полку не было совсем. Можно было поспать или посрать (срать – это нагло и бессовестно уснуть вне выделенного для сна времени и в месте, которое не санкционированно для сна) – это когда на смене или тихонько в уголке, или нагло, прямо на политзанятии. А вот выспаться – это не положено, потому что нам этого не положили. Тяготы и лишения положили, а выспаться – нет. Как приятно, воспринимать удовольствие на контрастах и сравнении. Мне хорошо, а те, кто идут на смену, этого лишены. И становится значительно лучше. Может быть у них это было или будет, но сейчас это есть у меня, а у них этого сейчас нет.

И всё это продолжалось около двух суток. А потом неожиданно кончилось и я, прямо из санчасти, даже не заходя в казарму, просто влился в строй своей смены и ушёл на очередное дежурство. И уже наблюдал не из санчасти как смена идёт, а из строя – как в санчасти хорошо. Если бы не знал, не попробовал, то было бы не так печально. Преимуществ смены перед санчастью я тогда не придумал. У санчасти преимущества были, а у смены тоже, вероятно, были, но я про них не знал.

А так – идёшь на смену, а в санчасти дрыхнут. А мы за них охраняем рубежи. И в очередной раз понимаешь, насколько человек ненасытен. Меня за это из санчасти и выгнали. Но я же не для себя старался. Точнее, не только для себя.