Арсен Люпен

– Довольно просто, – продолжал Деван. – За день до битвы при Арке[15] король Генрих IV приехал в этот замок, где его ожидали ужин и ночлег. В одиннадцать вечера Луиза де Танкарвиль, самая красивая дама Нормандии, была приведена к нему по подземному ходу, чему содействовал герцог Эдгар, который по этому случаю раскрыл королю семейную тайну. Позднее Генрих IV выдал ее своему министру Сюлли, который в своих мемуарах «Государственная экономика» рассказывает эту историю без всяких комментариев, за исключением одной загадочной фразы:

«Топор повернется, воздух содрогнется, крыло раскроется, и начнется восхождение к Богу».

Воцарилось молчание.

– Да уж, цитата – яснее некуда, – усмехнулся Вельмон.

– Вот именно. Господин кюре считает, что Сюлли в этой фразе зашифровал эту тайну, чтобы не выдать ее писцам, которым диктовал мемуары.

– Хитроумная гипотеза.

– Согласен, но что означает этот поворачивающийся топор и раскрывающиеся крылья?

– И кто поднимается к Богу?

– Загадка!

– А наш славный Людовик XVI тоже приказал открыть подземный ход, чтобы встретиться с дамой? – спросил Вельмон.

– Не знаю. Известно только одно: Людовик XVI бывал в Тибермениле в 1784 году, а в знаменитом железном шкафу, найденном в Лувре по доносу Гамена, находилась бумага, но которой рукой короля были написаны следующие слова: «Тибермениль: 2–6–12».

Орас Вельмон расхохотался:

– Победа! Тьма рассеивается. Ведь дважды шесть – двенадцать.

– Смейтесь сколько угодно, месье, – заметил аббат, – однако в этих двух записях содержится разгадка; придет день, и кто-нибудь сумеет расшифровать эти слова.

– Это будет Херлок Шолмс… Если только его не опередит Арсен Люпен. Как, по-вашему, Вельмон?

Вельмон встал, положил руку на плечо Девана и сказал:

– Я думаю, что в сведениях, полученных из вашей книги и из фолианта, хранившегося в Национальной библиотеке, недоставало чрезвычайно важной детали, и вы любезно сообщили мне ее. Благодарю вас.

– А это означает?..

– Это означает, что теперь, когда повернется топор, крыло раскроется, а дважды шесть составят двенадцать, мне останется лишь приступить к действиям.

– Не теряя ни минуты.

– Даже секунды! Почему бы мне этой же ночью, то есть до приезда Херлока Шолмса, не ограбить ваш замок?

– Действительно, вам нужно воспользоваться моментом. Разрешите мне подвезти вас.

– До Дьеппа?

– Да. Я воспользуюсь случаем и сам встречу месье и мадам д'Андроль и их приятельницу. Поезд приходит в полночь.

И, обратившись к офицерам, Деван добавил:

– Впрочем, мы все встретимся здесь завтра утром за столом, не так ли, господа? Я очень рассчитываю на вас, ровно в одиннадцать ваши полки должны окружить и взять замок штурмом.

Приглашение было принято, все разошлись, и через минуту «Золотая Звезда 20–30»[16] мчала по дороге в Дьепп, увозя Девана и Вельмона. Деван высадил художника у казино и поехал на вокзал.

В полночь его друзья сошли с поезда. В половине первого автомобиль въезжал в ворота Тибермениля. В час, после легкого ужина, поданного в гостиной, все разошлись по своим комнатам. Постепенно светильники погасли. Глубокая ночная тишина окутала замок.

Но луна пробилась сквозь окутывавшие ее тучи, и в окна гостиной хлынул белый свет, это длилось всего лишь мгновение. Очень скоро луна скрылась за холмами, и вновь стало темно.

И в этой непроглядной ночи тишина казалась особенно жуткой. Лишь время от времени слегка поскрипывала мебель и тихонько шумел тростник в зеленой воде, омывающей древние стены. Часы отсчитывали бесконечную вереницу секунд. Пробило два часа. Затем снова торопливо и монотонно побежали секунды, тревожа тяжелый покой ночи. Пробило три часа.

Но вдруг что-то щелкнуло, так бывает во время прохода поезда, когда срабатывает диск семафора. Тонкий луч пересек гостиную, словно стрела, и оставил за собой сверкающую дорожку. Свет исходил из центральной каннелюры[17] одной из колонн, подпирающей верхнюю часть книжного шкафа. Сначала луч задержался на панно, украшавшем стену напротив, потом словно беспокойный взгляд, пронизывающий темноту, заскользил по всему помещению, а затем и вовсе растаял, чтобы снова вспыхнуть, когда книжный шкаф стал поворачиваться вокруг своей оси, открывая огромный сводчатый проем.

Появился человек с электрическим фонарем в руке. Затем – второй, третий, со связкой веревок и различными инструментами. Первый из вошедших осмотрел комнату, прислушался и сказал:

– Позови остальных.

Парней, вынырнувших из подземелья, оказалось восемь, все – здоровяки с энергичными лицами. Они стали быстро перетаскивать мебель. Арсен Люпен подходил то к одной вещи, то к другой, осматривал ее и, в зависимости от ее размеров и художественной ценности, щадил или приговаривал:

– Уносите!

И вещь уносили, ее поглощала зияющая пасть туннеля. Таким образом вынесли шесть кресел и шесть стульев времен Людовика XVI, гобелены Обюссона, канделябры работы Гутьера, два полотна Фрагонара и одну картину Наттье, бюст работы Гудона и статуэтки. Не раз Люпен останавливался перед каким-нибудь сундуком или замечательной картиной и вздыхал:

– Слишком тяжелая вещь… очень уж велика… жаль!