Артист

– Вот ведь штука какая, он сейчас во Франции живёт и в журнале германском публикуется на тему авиации, мне статья его на глаза попалась, а там адрес парижский. Так я ему телеграмму отбил, он ответил, я ещё одну. Ну и вызвали меня в ГПУ, мол, так и так, чего это ты, товарищ Федотов, с заграницей переписываешься? Я, конечно, всё рассказал, как есть, что боевой товарищ бывший, обещал так больше не делать, мне пальцем пригрозили, и на этом всё. Ты вот почтовый начальник, скажи, это нормально?

Телеграфист не к месту рассмеялся.

– Во-первых, ты по инструкции не только наркомпочтелю подчиняешься, но еще и ОГПУ, а точнее, специальному шифровальному отделу, и все подозрительные телеграммы, в том числе свою, должен им с описью предоставлять. А во-вторых, у нас почта на границе, – серьёзно сказал Сергей. – Там бы тебя за такое не просто отругали, могли бы и запереть надолго, мало ли в телеграмме какой шифр. Сейчас международная обстановка сложная, если хочешь и дальше переписываться, ты у того сотрудника, что тебя вызывал, визу на телеграмме получи и только тогда посылай. А лучше по-пустому не пытайся.

Мурочка бросила на Федотова тревожный взгляд, видно было, что она о телеграфисте беспокоится.

– Как же так, – сказала она, – просто безобидная телеграмма, ничего серьёзного. Так ведь, Витя? Почему ты мне не рассказал?

– Пустяк потому что, не хотел расстраивать, – признался Федотов. – Да и не было мне ничего за это, только пожурили, и всё. Машенька, ну правда, не стоит беспокоиться.

* * *

В семь вечера действие алкоголя немного спало, у Федотова разнылись ноги. Доктор утверждал, что это замечательно, значит, нервы реагируют и могут восстановиться, но терпеть боль часто было невыносимо. Мурочка накапала Федотову из склянки снотворного. Телеграфист сонно зевнул, попытался приложиться к Машиной руке, потом свернулся на кровати калачиком, как был, в одежде, и уснул.

Мурочка подождала минут десять, пнула его ногой. Телеграфист только замычал во сне. Тогда она прошла в свою комнату, надела неприметное платье, завязала голову тёмно-синей косынкой и вышла на улицу, заперев дверь на ключ. Дозы, которую она дала соседу, должно было хватить до утра с избытком. Женщина по проспекту Калинина дошла до набережной, по мосту перешла Подкумок и оказалась в посёлке Свободы. Здесь городская застройка заканчивалась, на ровных улицах стояли обычные деревенские мазанки. Нужный ей дом стоял третьим от моста. Мурочка зашла внутрь, отдала хозяину записку и пошла обратно. А из дома выскочил пацанёнок лет девяти и помчался в сторону Горячеводской.

Гости у Федотова появились в первом часу ночи, двое мужчин не стали входить в дверь, а влезли в окно. За стенкой храпел телеграфист, коридор отделял комнату от любопытных соседей, но всё равно двое мужчин говорили вполголоса.

Женщина рассказала им о визите Травина, не особо вдаваясь в подробности, она упирала на то, что старый знакомый Федотова – бывший офицер царской армии и занимает высокую должность на границе. Правда, не в армии, а на почте.

– Это можно использовать, – сказал один из гостей, – спасибо, Мария Ильинична, мы к нему присмотримся. Постарайтесь как-нибудь организовать встречу, ну и при случае прощупайте, что он думает о нынешней власти. Раз до сих пор его большевики не тронули, значит, человек осторожный, ну да вы знаете, как разговорить. А этот ваш хозяин не помешает?

– Он безобидный и ничего не знает, к тому же скоро уедет к родителям в Ленинград. Я разберусь, – пообещала Мурочка, гость кивнул, поморщившись при слове «Ленинград», и вылез в окно.

– Ты разберёшься, – сказала она, оставшись наедине с другим мужчиной, высоким, со сломанным набок носом. – Федотов – идиот, он послал телеграмму в Париж какому-то своему приятелю, и теперь за ним следит ГПУ.

– И что нужно сделать?

– Базиль, не задавай глупых вопросов, нужно сделать так, – она кивнула на храпящую стенку, – чтобы он не помешал нашим планам, но всему своё время. Сюда пока больше не приходи, это опасно, я дам знать через Кулагиных. Следи за Завадским, как бы он не начудил.

Базиль кивнул.

– А ты?

– А я займусь этим нашим новым знакомым. Он так пялился на мои коленки и грудь, что труда не составит, – Мурочка хищно улыбнулась, провела языком по пухлым губам. – И ещё он водит аэроплан.

Глава 11

Варя Малиновская сидела у зеркала и пыталась привести себя в порядок. Некоторое время назад заходил Гриша Розанов и сказал, что Свирский обязательно устроит съёмки завтра. Только они не будут дожидаться поезда из Москвы, а используют для сцены отъезда немецкой артистки и советского рабочего вагон на запасных путях. По словам помощника режиссёра, его начальник был в отвратительном настроении, так что хорошего от предстоящего понедельника ждать не приходилось. И раз так, то и у Малиновской настроение тоже не улучшилось. Поэтому она не пошла в ресторан в Цветнике, как планировала, а решила поужинать в гостинице. Для этого вполне годилось скромное синее платье.