Ashen crown (СИ)

Приехав от матери в дичайшей трясучке, Хосок желал только одного: немедленно найти Чимина и посадить на кол его мучителей. Его догадки подтвердились. Мать знала о похождениях отца и его романе с подругой детства, работавшей горничной. Родившегося в стенах их дома Чимина она отнесла в коммуну, угрожая прирезать и любовницу, и её отпрыска, если та не уберётся обратно в Корею и навсегда не забудет сюда дорогу. Такого позора семья Чон не перенесла бы. Хосоку не открылись столь ужасающие подробности, но он знал, что мать способна на жестокость и шантаж. Чимин представлял угрозу, от него необходимо было избавиться. Хосок изучил фотографию его матери, взял одну у отца: спутать их родство навряд ли сумел бы и ребёнок.

Чимин лишился нормального детства, Чимин рос как зря и как попало, проходя через все круги ада, пока Хосок нежился в роскоши.

С матерью Хосок расстался на повышенных тонах. Ему было так обидно и больно, душили слёзы. Он не мог простить её. И многолетнего молчания. И того, что отец, знал он или нет, не предпринимал попыток ничего толком выяснить.

…Легонько встряхнув Хосока за плечо, Леон повторил, что передвижения Армандо удалось засечь и у них есть примерный адрес.

— Едем! — обходя, Хосок чуть ли не снёс его.

— Что-то произошло? Новости от Юнги? — вдогонку бросил Леон.

— Нет. Просто поехали, быстрее!

Он спешил к своему брату.

========== Глава 18. Узлы. ==========

Узел верёвки лопнул, и освобожденная рука тут же зажала густо кровоточащий порез. Поднявшись, Юнги шатнулся и, отдышавшись, начал движение по стенке, по пути захватил зажигалку. Что ж, худшего он миновал. Но впереди, несмотря на головокружение, ожидало испытание не меньшее. По подсчётам, без принятия срочных мер, минут через десять его вырубит, и наступит смерть. Что станется с теми полумёртвыми - не его заботы. Даже как святого отца. Он отпел их, едва увидел.

Добравшись до дома, где дверь так и осталась нараспашку, Юнги каким-то чудом нашёл аптечку и точно заранее подготовленные специально для него препараты. Ах да, Чонгуку ведь тоже досталось. Кажется, рикошетом, не прямым выстрелом. Прямым с сорок пятого калибра ему бы оттяпало половину плеча, и никуда бы они с Тэхёном не делись.

Стерев испарину, Юнги сжал челюсти и отодрал присохшую ткань рубахи, окатил руки спиртом и омыл кожу вокруг раны антисептиком. Нашлась доза лидокаина, но, боясь проебаться с уколом, Юнги принялся зашиваться без наркоза. Зажав в зубах резиновый валик, он латал себя, безжалостно прокалывая иглой, дурея от боли. Отмучившись, наложил повязку. Он делал это не единожды и не дважды, и руки помнили действия наизусть, с поразительной точностью повторяя алгоритм. Часики тикали. В максимально короткий срок ему необходимо было добраться до машины и срочно навестить близлежащий госпиталь. Закинувшись антибиотиками и прихватив нашатыря, он вышел наружу, нашёл в траве свой кольт и сквозь лесную чащу пробрался к джипу, укрытому пальмовыми лапами.

Он вырулил на трассу и ехал, постоянно мозгуя в голове тот момент, когда увидит Хосока. Иначе бы не вытянул. Потом вспоминал тепло домашнего очага и солдатский долг: не бросать своих в беде. И отцовский завет, что мужчина идёт до конца, отвоёвывая столько, сколько сможет.

Минут через пятнадцать его незаметно подкосило к пассажирскому креслу, и машина едва не сорвалась в кювет. Какая-то ошалевшая птица пролетела над самым ухом, и Юнги принял сидячее положение, возвращаясь на полосу и хватая нашатырь. Сельская ухабистая дорога чуть не убила его, но дури и жажды жить хватило, чтобы подкатить к тому же мотелю, где он останавливался прежде. Юнги ввалился внутрь и растянулся на пороге, слыша, как мальчишка, пытавшийся его обворовать, зовёт на помощь.

«Спасибо, Господи», — подумал Юнги с благоговением и провалился в небытие.

Он очнулся ровно через сорок восемь часов, в маленькой палате, занятой ещё пятью посапывающими пациентами. Здоровый, но с лёгким недомоганием. В целом чувствовал себя неплохо, выпил воды из бутылки, что стояла рядом, задвинул отодвинутую по какой-то причине штору: предположил, что на него, чужестранца, любовались во все глаза, пока он спал. Отнесся он к тому спокойно. Рассмотрел суставы пальцев, пошевелился и ощутил боль.

Значит, живее некуда.

За окном светало, и занимавшаяся заря горела ярко-оранжевой палитрой. Таких цветов Юнги давненько не видел. Разве что на эффектных юбках Эсперансы.