АСКЕТ

Плакала она частенько, но сейчас Олег понял, что слёзы рвутся не из глаз, а из самой потаённой глубины её женского существа.

— Я так больше не могу! — жена резко села и сжала худенькие пальчики побледневшими пальцами. — На меня смотрят, как на нищенку! Сегодня Наташка сказала, что в такой коляске ребёнка возить могут только те, кто очень не любит своё дитя!

— В какой… ТАКОЙ? — Олег испуганно посмотрел на купленный с рук, но вполне пригодный для нежно любимого дитяти транспорт.

— Это же катафалк, а не коляска! Все с немецкими, одна я, как… — Марина снова повалилась лицом в подушку, плечи трагически вздрагивали.

На другой день Олег оформил академку и устроился в порту грузчиком. Платили исправно. Через месяц у Васьки была огромная, похожая на внедорожник, коляска.

Олег поворочался на плоской, как блин, больничной подушке. Неуютно. Он отвык вот так просто валяться, никуда не спешить и ничего не решать. Как он мечтал об этом последние годы! Правду говорят, осторожнее с мечтами, они могут сбыться… Он не подозревал, что желанное ничегонеделание грозит потоком мыслей, воспоминаний и мучительного анализа.

Когда родилась Олеся, у неё сразу появилась не только коляска по последнему слову техники, но и собственная комната и даже няня. На волне бестолковых перестроечных переделов Олег успел ухватить коммерческую удачу за хвост. Целыми днями что-то «перетирал» с быкообразными «братками», кому-то что-то «отстёгивал», с кем-то «дружил» против кого-то, куда-то постоянно летел на сверхзвуковой скорости… Марина и Васька были счастливы. Любое их пожелание выполнялось мгновенно, по одному телефонному звонку. Олеся, видимо, тоже. Присутствия младенца в доме Олег практически не замечал. Или это было потому, что он почти не бывал дома?

Когда же он допустил ошибку?

Болезненные раздумья прервал звонок сотового.

— Папа? — звонил Васька. Последний его звонок Олег с трудом вспоминал. Очень уж редко наследник баловал отца ими. Раньше Олег не отмечал этого. Здесь же, в безликих больничных стенах, время тянулось вязкой смолой. Любой визитёр, каждый поход в больничную столовую был событием, скрашивающим временной вакуум. Олег сжал трубку.

— Сын!

— Привет… — в мобильнике что-то потрескивало. Васька подыскивал слова.

— Как ты?

— Нормально… — снова молчание. На заднем плане шипящий голос Марины: «Спроси, как он себя чувствует. Господи, самому не догадаться что ли!». — Как ты себя чувствуешь? — послушно повторила трубка.

— Нормально, — в груди засвербело. Васькин звонок был явно сфабрикован матерью. Сам бы не позвонил.

— Ладно. Пока, пап. Поправляйся! — трубка облегчённо загудела.

Олег машинально взял в руку чашку с соком. Глотнул. Ком медикаментозной тошноты сковал глотку. Приступ был очень кстати. Физические муки отлично купировали навязчивые и ещё более мучительные мысли.
Когда же он допустил ошибку? Может быть, когда перестал чмокать перед уходом жену в щёку?

В тягучую тишину клиники ворвалась Олеся. Высокая, красивая женщина с золотыми, как когда-то у матери, волосами.

— Привет! — радостно воскликнула она.

«Все делают вид, что всё отлично, — неприязненно подумал Олег. — Поддержать, наверно, пытаются».

— Я тебе яблочек принесла. Тебе можно яблоки?