АСКЕТ

— Ага, — вяло кивнул отец. За девятнадцать лет дочь так и не узнала, что он терпеть не может яблоки. Впрочем… А что терпеть не может она? Олег задумался.

— Тебе лучше? — Олеся уселась на больничный стул, по-королевски взмахнув мантию белого халата, накинутого поверх модного костюма. У неё всегда всё было самое модное. Олег залюбовался. Красавица выросла…

— Ничего, вроде. Скрепим, — отмахнулся он от неприятного вопроса. Нельзя ведь беспокоить беременную женщину рассказами о том, как его мутит от вала лекарств. Как темнеет в глазах. Как больно бывает дышать. Как хочется жить.

— Ну и молодец! А чего такой кислый?

— Да нет…

В голове стучал трусливый вопрос — что сказала Олеся матери о невозможности покупки квартиры. Олег слушал и не слушал дочь. Смотрел в одну точку, сконцентрировав взгляд на её округлившемся животе.

— Эй! — Олеся заглянула отцу в глаза. — Ты где?!

—Что?

— Новости, говорю, хорошие!

— Да? Какие?

Олеся расхохоталась.

— Мой папа стал мечтателем! Повторяю для особо романтичных, мы с Мишей нашли квартиру! В самом центре. Парк рядом. С маленьким гулять будем там. И не дорого. Хозяева на ПМЖ куда-то уезжают. Им быстрее надо продать. Просто шик, а не квартирка! Я даже и мечтать не могла…

Олег сидел на краю кровати, чувствуя, что внутри него падает лифт. С адским, искрящим, скрежетом он летит вниз. От этого человека внутри кабины расплющивает о потолок.
И почему-то было очень жаль Мишу.

КОГО ИЩУТ МАШИНЫ

— Простите, но это не мой заказ… — Я с трудом вынырнула из тягуче-сладкого фиолета ночного Майнца.

— Вам передали с того столика, — официант наклонился к самому моему уху, точно сообщил что-то интимное. Непристойно интимное. Я с отвращением отодвинулась от его сладострастно-влажных губ. — Там записка, — он обиженно выпрямился и отправился прочь, виляя бёдрами. На моём столике осталась стоять крошечная чашка эспрессо. На блюдце аккуратно сложенная треугольником салфетка. Полевая почта — я презрительно усмехнулась и обернулась на столик, на который указывал обидчивый официант.