АСКЕТ

Время поджимало, я дрожала от напряжения, пытаясь в шесть минут впихнуть всё, что стряслось с Жанночкой за несколько лет её жизни, пронёсшихся по экрану всего за час (включая проклятую рекламу). Соседский ребёнок пищал, сбивая с мысли. Муж гремел на кухне тарелками. Тут ещё хлопнула входная дверь, Никита явился из школы. Содом с Гаморрой! Я высунулась в коридор.

— Как дела в школе?

Наследник поспешно юркнул в свою комнату, одарив меня привычным «нормуль».

— Ну-ну-ну! — нетерпеливо взывала трубка.

— Он обещал ей устроить встречу с сыном, но она за это должна с ним… ты понимаешь.

— Скот какой, — охнула Наталка — сердца у людей нет!

— Да, вообще! — меня передёрнуло. — Ни жалости в людях, ни сострадания!

— И не говори, — в голосе подруги зазвенела тоска. — Чёрствые все стали. Ты представь, у неё сына отнимают… Как она плакала! Слушай, я чуть с ума не сошла! А наша старшая на Людку визжит. Как не слышит. Людка, видишь ли, процедурный не закрыла. Вот скажи, женщина она после этого?!

Из комнаты Никиты послышались завывания очередных компьютерных монстров и звуки пальбы. В отличие от отцовских, герои сына были экипированы куда заковыристей — в сверкающих комбинезонах, с похожими на гаубицы пулемётами в лапах. Палили по многочисленным мутантам веером от пуза. Сквозь вопли соседского младенца, рёв пулемётов и грохот тарелок я боялась не расслышать одухотворённый голосок Жанночки. Настроиться на светлые слёзы тоже было весьма затруднительно.

— Ты уроки сделал?! — заорала я, зная, что только этот вопрос способен заставить Никиту трусовато приглушить звук игрушки.

Зазвучали знакомые до сердечного спазма вступительные аккорды, замелькали титры.

— Начинается! — выдохнула я в телефон.

— Всё, после перезвоню! — короткие гудки возвестили, что Наталка ринулась к Жанночке.

Я вывернула звук на полную. Должен же пробиваться сквозь этот гвалт голос любви и надежды, голос страдающей женщины и сильных, благородных мужчин. Последняя серия. А что дальше?

Пожарную сирену дверного звонка я расслышала не сразу. Звонили требовательно, настырно. Ни Никита, ни Лёшка и не думали вставать со своих насиженных мест. Один громил монстров и спасал миры, другой сражался с мафией. Я чертыхнулась. В животе сладко ныло от бархатистого баритона красавца Жозе, проникнувшегося горем Жанночки.
На пороге стоял угрюмый участковый.

— Дверь ломать будем, — мрачно сообщил он. — Понятые нужны.

Я беспомощно оглянулась на Жанночкин крик. Там что-то происходило. Бессердечные люди…

По лестничной площадке распространялся сладковатый смрад. Похоже, коммунальные службы не позаботились о санитарном состоянии вечно забивающегося мусоропровода. Трое дюжих молодцов топтались у соседней двери, из-за которой доносился писк. Я поёжилась.

— А что там?

— Вот сейчас и увидим. Соседи милицию вызвали, спать, говорят, мешают. На звонки не отвечают.

— Ремонтировали что-то, вроде. Но уже дней пять как затихли.

Стоящий рядом парень из соседней квартиры возмущённо фыркнул: