АСКЕТ

МАНИНЫ КОШКИ

Маня, как всегда явилась не вовремя. С минуты на минуту должен пожаловать Валерка, а у меня на голове «воронье гнездо», из макияжа — только питательная маска неаппетитного болотного цвета. Я вопросительно уставилась на соседку.

— Мне бы вот… это, — она смущённо потупилась. Что ей было нужно, я знала.

— Опять пенсию на кошек спустила? — накинулась я на неё, вымещая заодно и недовольство несвоевременным визитом. Она виновато вздохнула.

Маня была для всего подъезда чем-то вроде индульгенции. Её жалели той брезгливой жалостью, которую обычно испытывают к грязным немощным старикам, просящим подаяния в подземных переходах. Маню подкармливали, отдавали ей старые вещи, ссужали десяткой-другой. Милосердие возвышает и наполняет чувством собственной значимости. К тому же лучше помочь блаженной, чем бросать мелочь в растерзанные шапки незнакомых бомжей. Пропьют, и, выходит, деньги твои пошли не на доброе дело, а совсем наоборот. Маню ни разу пьяной не видели. У неё была другая зависимость. Получив купюру, она шла на рынок и покупала там мелкую рыбёшку. Потом усаживалась во дворе на скамейку, раскладывала добычу на бумажке и принималась созывать окрестных кошек. Эта странность появилась у неё давно, когда схоронила мужа, буяна и алкоголика.
Моя непрошенная гостья переминалась с ноги на ногу и теребила полу заношенного фланелевого халата.

— Сольцы бы мне…

Я метнулась на кухню, насыпала в баночку из-под горчицы немного соли. На обратном пути выудила из сумочки кошелёк. Сунув в дрожащую руку сотенную, пристрожилась:

— Да не спускай всё на рыбу! Суповых пакетов купи.

Она просияла.

— Я куриный люблю!

— Ну, вот и купи куриный.

— А Толик у меня борщик уважал… такой, чтоб ложка стояла.

— Маня, мне некогда.

— Да, да… — она засуетилась, повернулась к двери. Вдруг оглянулась и поспешно добавила. — А Вася, как пить начал, так супчик и … не того. Сердился даже. Ему на вино надо.

— Маня! — Звук подъезжающей машины привёл меня в панику. Перед Валерием я должна предстать царевной, а не лягушкой.

— Ты не думай, он хороший был, пока не запил, — взялась оправдывать усопшего супруга Маня. — Это Толика, сыночка нашего, как посадили… а он и не виноватый…