Аскетические творения. Послания

⁶²⁷ Смиренномудрие, практически тождественное добродетели смирения, у отцов-подвижников обычно входит в число главнейших христианских добродетелей. См. у аввы Исаии: «Первее всего для нас необходимо смиренномудрие, чтобы быть всегда готовым при каждом слове, которое слышим, или деле отвечать: прости; ибо смиренномудрием разрушаются все козни вражии» (Слова духовно-нравственные преподобных отцев наших Марка Подвижника, Исаии Отшельника, Симеона Нового Богослова. М., 1995. С. 211). Смиренномудрие или смирение в аскетических творениях отцов Церкви обычно тесно сопрягается с добродетелями терпения и любви (то есть с отречением от греховного «эго»). См., например, учение преп. Иоанна Кассиана Римлянина, для которого «терпение есть не что иное, как постоянство деятельного проявления в жизни подвижника расположения смирения, есть как бы упражнение воли в смирении. Все ведь искушения, откуда бы они ни происходили, направляются и ударяют в одно место: жить по закону самолюбивого “я”, а не по закону и требованию воли Божией. Отсюда, чтобы перенести твердо искушение, необходимо усилие отказаться от себя и предпочесть своей воле волю Божию. И жить по закону Божию (любви) — это значит признавать свою нравственную связь с Богом, и сознание этой связи может вести ни к чему иному, как к смиренному сознанию своей ничтожности пред Богом и полной преданности Его воле. При этом уже, конечно, отрицается определение себя к жизни по закону самолюбия и будет отрицаться все, что побуждает к этой неистинной жизни, постоянство же такого смиренного настроения и будет терпением, и вполне понятно, почему терпение приобретается смирением и рождается из него» (Феодор (Поздеевский), иером. Аскетические воззрения преподобнаго Иоанна Кассиана Римлянина (пресвитера Массилийскаго). Казань, 1902. С. 182).

⁶²⁸ Антиох Монах, инок Лавры ев. Саввы Освященного, предпринявший в VII веке попытку создания системы христианского нравственного богословия, посвящает воздержанию целую главу своего сочинения, где он называет эту добродетель «[всеобъемлющей» (περιεκτικήν), поскольку дело ее — отказ от всякого неразумного наслаждения и желание не совершать ничего вопреки заповедям Божиим. Поэтому воздержание есть узда (χαλινός), сдавливающая всякое стремление желательного начала души человека (του επιθυμητικού ορμήν) к яствам, деньгам или славе. См.: PG. Т. 89. Col. 1449.

⁶²⁹ Возможно, у свт. Феолипта здесь отзвук Пс. 8, 6 («славою и честию венчал его»). Евфимий Зигабен толкует эту фразу так: «Ты увенчал, говорит пророк, славою человека, сотворил его по Своему образу и подобию; увенчал далее честию, даровав ему власть над всеми животными» (Толковая Псалтирь Евфимия Зигабена (греческого философа и монаха). М., 1993. С. 48).

⁶³⁰ Естественно, предполагается, что такое «снятие» («разоблачение», «обнажение») одежды Божией славы (της θείας ημάς απογυμνουσι δοςης) есть результат грехопадения, а новое изготовление этого одеяния (την θειαν στολήν εςυφαινουσι παλιν), осуществляемое воздержанием и терпением, немыслимо без всей совокупности Домостроительства спасения. Ср. с учением преп. Макария Египетского, который, толкуя притчу о блудном сыне (Лк. 15, 11–32), понимает ее в том смысле, что Небесный Отец радуется, видя, что человеческая душа, дотоле распутно жившая с духами лукавства и прелюбодействовавшая с ними, вновь возвращается и обращается к Нему, преисполненная покаяния. Поэтому Он дарует ей «одеяние света Христова» (την στολήν του φωτός του Χρίστου) и «перстень с печатью небесного и благого Духа». См.: Makarios/Symeon. Reden und Briefen. Bd. I / Hrsg. von H. Berthold. Berlin, 1973. S. 224. Определяющую роль в таком обращении души играет Господь, ибо, согласно преп. Макарию, «душа человека — это невеста Христа. Христос нашел ее в нищете, рубище, нечистоте. В Своей любви Он склонился к этой жалкой, погибающей девушке, ввел ее в Свои царские чертоги, омыл ее загар и нечистоту, облек ее в блестящие царские одежды. Он воспитывает ее, постепенно изменяя Своею силою самую природу ее, возводит ее со ступени на ступень “к беспредельному и безмерному возрастанию”, пока не “возрастит ее в собственный Свой образ”, чтобы сделать ее достойною Себе невестою, и наконец принимает ее “в святое, таинственное и чистое общение брака”» (Попов И. В. Мистическое оправдание аскетизма в творениях преп. Макария Египетскаго. Сергиев Посад, 1905. С. 50). Разумеется, данное становление души истинной невестой Христовой немыслимо без «синергии» ее, то есть без подвига аскетического делания, на который и обращает в данном случае внимание св. Феолипт.