Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая.

Отречение от земного, от мiрских удобств и чести при вступлении христианства в этот мiр и в первые три столетия большей частью осуществлялось само собой уже через одно принятие христианской религии, – вследствие того, что молодое растение пускало свои корни большей частью не только без всякого внешнего содействия, но часто становилось к этому внешнему прямо в неблагоприятные отношения. Христианин через свою веру и через свои нравы отделялся от прочего общества.

В апостольской истории исполнение слов Господа о раздаянии имущества бедным осуществлялось в самом точном и прямом смысле (Деян 2:45; 4:32). В этом факте Мayer усматривает зерно того аскетического воодушевления, которое впоследствии выросло в могучее дерево. [1868] Дух, одушевлявший первых христиан, остался, и под другими формами принес новые плоды, – автор разумеет здесь осуществление свободно избранного девства, безбрачия. Мayer имеет в виду и указывает свидетельства Игнатия Б., Тертуллиана, Кирилла Иерусалимского, Лактанция и Иеронима. [1869] В жестокие времена гонений были аскеты, которые безбоязненно свидетельствовали о своей вере во Христа и мужественно шли на смерть. С полным правом можно сказать: если христианство трех первых столетий свою побеждающую мiр силу почерпало из мученичества, то само мученичество свою высочайшую и лучшую силу получало из христианского аскетизма. [1870] Во второй половине третьего столетия усилилось стремление к полнейшему уединению для ненарушимого, внутреннего общения с Богом. И в этом подвиге христиане, по взгляду Мауer’а, следовали примеру Христа, который сорок дней оставался в уединении пустыни и впоследствии часто целые ночи проводил один в пустыне. [1871] Многие, впрочем, стремились в пустыню, желая спасти свою жизнь в эпоху страшных преследований. [1872] Переход от обособленной аскетической жизни к общественной совершился быстро. [1873] Антоний В. был отцом и главой анахоретов, которые через него и под его руководством обратились в киновитов, – на место уединенной жизни выступила жизнь общественная. Если Антоний был творцом, то Пахомий – первым законодателем общественной аскетической жизни. [1874] Mayer следит далее за распространением монашества в Палестине, Сирии, Месопотамии и Египта, в Каппадокии и Понте, отмечая значение «Правил» Василия В., и. наконец, – в Персии. [1875]

Аскетическая жизнь, развиваясь из внутреннего существа христианства, встретила, вместе с тем, уже в наличных тогдашних условиях содействующие ее развитию факторы. Христианское стремление к самоотречению и отрицанию мiра, вместе со стремлением к высшей ступени совершенства, – поддерживалось «сильным влиянием тогдашней философии, с этическими основными чертами которой христианский аскетизм и из него вышедшее монашество растворилось в мiре греческого образования». [1876] Философия, в том виде, в каком она разрабатывалась в Александрии и Риме, – принимала все более и более религиозно-этический характер. [1877] В подтверждение и раскрытие этой мысли Mayer вкратце характеризует – с интересующей его стороны – воззрение неоплатонизма, Филона, стоиков – Сенеки, Эпиктета и Марка Аврелия. [1878] Этот анализ уполномочивает Mayer’а вывести то общее заключение, что религиозно-философские взгляды того времени обнаруживают глубокое внутреннее родство с христианством и особенно с тем его аскетическим направлением, в котором имеет своей корень монашество.

Указанное родство языческой философии с христианством, особенно в этическом отношении, значительно подготовило почву для христианского аскетизма, так что он мог развиться быстрее и легче. Основные этические положения неоплатонизма с уверенностью можно считать фактором, существенно содействовавшим распространению монашества. [1879] Однако, с другой стороны, нельзя согласиться и со взглядами Keim’a, который утверждал, что неоплатонизм является источником христианского монашества (Aus dem Urchristenthum. Zürich, 1878).