Ассистентка темного мага

Если честно, я действительно виновата, что пошла этим вечером к Мэнни, что заставила его гулять с собой. Что выплеснула на него свою боль от слов Картера.

Что практически позволила поцеловать.

Я возвращалась домой в гордом одиночестве. Мэнни обогнал меня и размашистым шагом, хоть и прихрамывая (видимо, повредил ногу при падении), ушел прочь, даже не попрощавшись.

Ладно, пусть остынет.

До академии оставалось минуты две, но мне хотелось растянуть их, чтобы не идти в спальню, не встречаться с Картером, не думать о Мэнни.

Остаться тут. Навсегда.

Тишина стала какой-то совсем уж невозможной. Словно что-то вот-вот должно было случиться. Знаете, когда шорохи исчезают, стрекот стрекоз пропадает, и ветер перестает завывать в кронах деревьев.

Ни единого звука.

А затем вдалеке прогремел взрыв невиданной мощи, и над академией разлилось алое зарево.

Кровавый рассвет высветил стены и схлынул, вновь погрузив округу в кромешную тьму.

И тишину разрезали людские крики о помощи.

Глава 14

Война пришла с севера, вместе с первыми холодами. Спустилась с гор злыми ветрами, поникшей травой на выстуженной почве. Первый снег, пропитанный первой кровью, первые предвестники голода и болезней – в ту зиму многое пришло впервые.

В нее поначалу даже не поверили. За столетия мирной жизни люди отвыкли от войн, разучились видеть угрозу в любом чужестранце и с опаской всматриваться в горизонт.

Когда разведчики донесли о подозрительных магах, что бродили невдалеке от крупных городов, градоначальник северных земель лишь отмахнулся. У него была натренированная стража. Тысячи молодых, опытных ребят, чьим обучением занимались в военных академиях.

Их уничтожили в первые дни, выжгли огненными заклинаниями, истерли в прах энергетическими вихрями.

Города взяли в осаду. Вслед за магами, коих оказались сотни, пришли воины, и тех было не счесть. Они плотно обосновались на севере и собирались продвигаться южнее. К столице.

Колдуны черпали силы будто из самой природы, ибо невозможно денно и нощно сражаться, не иссякая, не моля о передышке. Но резерв их был бесконечен. Войска не справлялись с ними. Со всех городов и деревень собрали добровольцев. Добровольцы-то пошли сами по себе, но провиант для них, как и снаряжение брали насильно. Суровые стражники ездили по селениям с телегами. Приезжали с пустыми, а уезжали с полными.

С каждого дома – неподъемный налог.

Да кого волновали обычные люди?

Холода поселились в ослабленной стране. Зима обещала быть ледяной и долгой.

Дэррэла Картера, как и других мальчишек столичной академии, забрали ночью. Их не спрашивали, им даже ничего не объяснили. Выстроили в шеренгу, осмотрели как какой-то скот.

– Эти не годятся, – сказал верховный маг, указав на малышей-первокурсников. – Остальных – за мной.

Времени на сборы не дали, да и нечего было собирать.

Ректор, старый бородатый дед с маслянистыми глазенками, выдал какую-то речь о деле чести и о том, что вернутся они победителями. Только вот ему никто не поверил.

Дэррэл помнил луну, что взгромоздилась над шпилем часовни, когда их уводили прочь. Желтая, яркая, надутая гадина, не знающая сострадания.

С тех пор он ненавидел луну, ненавидел оставаться с ней наедине, вне каменных стен. Ненавидел, но смотрел на неё, чтобы навсегда помнить это чувство беспомощности и переполняющей злости.

Испуганные девчонки-колдуньи провожали парней, выглядывая из окон и заливаясь горькими слезами. Их тоже забрали воевать. Чуть позже. Забрали – потому что Зимняя война не разделяла на слабых и сильных, на мужчин и женщин. Она пожирала всех до единого.

А дальше Дэррэл запомнил дальнюю дорогу, походные костры и грустные песни у тех: о далеком доме, о любимых женщинах, о детях-сиротах. Первые сражения напрочь выветрились из головы. С кем-то воевали, от кого-то оборонялись. Но всё заволокло туманом беспамятства.

Он был не глупым парням, ему пророчили великое будущее, даже обещали взять в министерство сразу после получения диплома.

А теперь вот ни будущего, ни диплома. Сплошная неопределенность, припорошенная снегом.

– Как думаешь, мы переживем зиму? – спросил его на одной из стоянок Альберт Сторм.

Светловолосый и такой тощий, будто голодал неделями. Красавчик с железным характером. Он был старше Дэррэла, его дома ждала невеста. Картера никто не ждал, у него никого не осталось. Родители, живущие на севере, погибли в первые недели.

Дэррэл массировал запястье, втирая в них успокаивающую мазь – после схватки те всегда ныли, а направлять энергию без движения рук он до сих пор не научился.

– Ты меньше сомневайся. Переживем, куда денемся.

– Мне кажется, нас не просто так ведут к горам. У тебя чутье хорошо развито? Что оно тебе говорит?

– Моё чутье молчит, – соврал Дэррэл.

Последние дни под ложечкой неприятно сосало. Он всматривался в черные зубья, пронзающие облака, и сердце лихорадочно заходилось в груди. Интуиция ощерилась и умоляла развернуться, позорно сбежать, стать дезертиром, но не соваться в горы.