Ассистентка темного мага

Следующие недели он провел в ожидании приговора, сидя в одиночной камере, узкой, крошечной, в которой было не развернуться. Вид серых стен наводил отчаяние.

Дэррэл очнулся от помешательства вскоре после того, как его кинули на холодный каменный пол – и пришел в ужас от того, что сотворил. В нем говорило дьявольское нутро. Он не принадлежал самому себе. Всего один раз он не заблокировал собственных демонов, не заточил их в клетку самоконтроля – и те порезвились на славу.

Он не хотел причинять вред…

Только вот кого волновало запоздалое раскаяние обезумевшего мага?

…Когда распахнулась дверь, и внутрь вошел Альберт Сторм, Дэррэл не поверил, что видит старого товарища. Он привык к одиночеству, тишине и к тому, что пищу ему передавали через узенькое окошко.

– Ну, здравствуй, – сказал нынешний ректор академии, который, к слову, полностью соответствовал своему статусу.

Он выглядел важно, сурово, и выражение лица его ожесточилось. Альберт Сторм дошел до конца камеры, заглянул в зарешеченное окно размером с ладонь.

– Тот парень выжил, – объявил он будто бы в пустоту. – Которого ты атаковал.

– Рад слышать, – сглотнул Дэррэл.

Он подумал, что это последняя встреча с Альбертом. Видимо, в скором времени его собираются казнить, а друг явился, чтобы попрощаться.

Его даже не смутила открытая настежь дверь. Дэррэл Картер давно похоронил самого себя за грехи и с облегчением принял «приговор», который сам себе и придумал.

– Собирайся, – вместо прощания сказал Альберт. – Пойдем отсюда. Что застыл? У тебя есть возражения?

Дэррэл покачал головой и покорно двинулся следом за боевым товарищем. Не задавая лишних вопросов. Не показывая удивления. Они спокойно миновали мрачных стражников и вскоре оказались на улице.

– Меня освободили? – Дэррэл слышал, как за их спинами щелкнули замки. – Почему?

– Мне пришлось применить всё свое обаяние, – заразительно улыбнулся Альберт, теряя на миг облик важного ректора. – У паренька влиятельный отец, он натурально собирался тебя вздернуть за покушение на сына. Разве я мог позволить, чтобы твой талант пропал из-за минутной слабости? Я обратился в такое нелюбимое тобой министерство, и оно разрешило освободить тебя… при одном условии. Теперь ты должен отработать в академии десять лет, начиная с сегодняшнего дня. Скажем так, они заменили тюремное заключение на академию.

Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Дэррэл догадывался, что, скорее всего, не обошлось без крупной взятки или каких-то связей, которыми оброс Альберт за время ректорства.

Теперь он был обязан другу всем и не мог подвести его доверие.

– Они не боятся подпускать меня к детям? Я не контролирую себя.

– Ты не хуже меня знаешь, что безопасен для любого студента, – дернул плечом друг. – Я поручился за тебя и не думаю, что пожалею о сказанном. Теперь ты на особом контроле. Министерство не простит ни единого твоего проступка. Так что попытайся вести себя подобающим образом. Картер, ты будешь хорошим преподавателем. Я уверен.

– Спасибо.

– Не благодари. – Альберт открыл водительскую дверь дорогущего магомобиля и кивнул, приглашая сесть.

Дэррэл установил на сознание защитный блок – первый из сотен тысяч, которые он будет ежечасно обновлять следующие годы – и рухнул внутрь салона. Тем утром он поклялся положить всего себя, чтобы оправдать доверие Альберта Сторма.

***

Время остановилось. Осыпалось осколками стекла, пропущенными сквозь онемевшие пальцы. Я жила в ожидании вердикта. Дышала, надеясь, что вот-вот Альберт Сторм пришлет мне на браслет маячок, мол, приходи срочно, у нас есть план по освобождению Дэррэла. Ночами спала урывками, боясь пропустить заветный сигнал. Вскакивала каждые полчаса, задыхаясь от страха, проверяла браслет.

Но ректор словно позабыл о своем обещании. Я встречала его несколько раз в коридорах академии, и он здоровался со мной сухо, безлично. Кивал подбородком и уходил по – без сомнения – важным делам.

Неужели решил бросить Дэррэла в тюрьме?

Покои профессора Картера опустели без него, превратились в груду вещей, записей, кучу смешанных запахов. На третий день сводившего с ума одиночества я не выдержала и заглянула в его спальню. Открыла платяной шкаф, пропустила сквозь пальцы шелк рубашек. Я двигалась бесшумно, на цыпочках, опасалась нарушить безмолвие этого места. Кровать была застелена, уголок к уголку.

Я рассматривала записи профессора, подолгу сидела за его рабочим столом, касалась пера жестом самого профессора.

Чужая магия больше не теплилась внизу живота, не распускалась лозами по артериям. Я потеряла последнюю связь с Дэррэлом. Опустела без него.

Никогда бы не подумала, что буду так переживать за него. Раздражительный, неприятный человек из моего прошлого, третировавший меня весь последний год, оказался ласковым и нежным мужчиной. Пусть единственная наша близость – не физическая, но эмоциональная – была следствием выпитого зелья. Плевать.

Когда он вернется, мы обязательно наверстаем упущенное. Уверена, я не безразлична ему.