Ассы – в массы

В 87-м году я влился в тусовку полудиссидентсвующего «Собеседника», авторы которого любили поругать все, к чему не имели прямого отношения… И там я познакомился с Юрой Ничепоренковым, который занимался молекулярной биологией и параллельно писал статьи про художников для «Собеседника». Он-то и водил меня по всяческим выставкам и привел в сквот на Фурманом переулке, где я погрузился в мир историй про «Мухоморов» и всяческой новой живописи. Было множество комнат, в которых роилась художественная жизнь, подобная той, которая ютилась в театре у Васильева, куда захаживал Борис Юхананов, «Оберманекены» и многие другие. И вот, в 89-м году был издан мой сборник, я работал ассистентом Кайдановского на Арбате и устроился редактором, причем того, что в редакции не нуждалось. Кому голову придет редактировать Бунина или Шмелева?.. И вот, устроившись на таковую работу, я каждый день уходил якобы на обед, переходил улицу и подключался к работе над «Женой керосинщика». Тогда у Кайдановского работал старший из братьев Алейниковых, но как-то у него не всегда получалось появляться вовремя, чем он дико напрягал режиссера. В итоге, когда Глеб очередной раз опоздал, Кайдановский устроил сцену и уволил Алейникова в параллельное кино, а я занял место полноценного помощника. Фильм в итоге получился странный, и демонстрировать его решились только как фантастическое кино, хотя сам сценарий был про Россию сталинского периода. Фильм снимался сложно, дирекция воровала вовсю, и в конце концов, были уволены все, кроме меня, и на морально-волевых мы его закончили. А параллельно шли неформальные театральные фестивали, я даже побывал на представлении Антона Адасинского, которого Кайдановский выделил как нечто интересное, но не признал театром, поскольку термин «перформанс» был в новинку не только в официальном мире, но и в неформальном тоже. Тогда я пошел на высшие режиссерские курсы, где встретил восемнадцатилетнего паренька Володю. Он был похож на металлиста, который тачал чего там на заводе, за что был уволен и устремился в режиссуру. Первый раз он не поступил, но повторная попытка увенчалась успехом. При этом все знали, что он сын актера, снявшегося в главной роли в фильме «Угрюм река», и как-то мы сдружились. Я тогда делал отрывки на тему колоний с элементами хардкора, а Володя, окончив курсы, ушел в ГИТИС и параллельно учился у Петра Наумовича Фоменко. При этом он частенько захаживал в сквот на Арбате, в котором музицировали Тегин с Понамаревым, делавшие жесткий индустриальный саунд. Володя был под впечатлением от того, что там делалось.

Начало девяностых было интересно перманентным появлением каких-то выставок, галереек, концертов и андеграунд был доступен. Тогда же я познакомился в галерее «Айдан», которая находилась в незаслуженно переименованном кинотеатре «Россия», со своей второй женой, которая была искусствоведом. Этот же период ознаменовался сменой приоритетов и декораций; я понял, что журналистика будет динамично развиваться и на этом поприще вполне возможно продвинуть какие-то свои идеи. Я продолжал посещать всяческие выставки, открылся сквот на Петровском бульваре. Место, конечно же, было замечательным, и там сосредоточились наиболее интересные персонажи городской культуры. Гарик с каким-то товарищем, наряженные в кители и малиновые береты, устраивали псевдонационалистические перформансы а-ля «Соколы Жириновского», Петя Чайник лепил сумасшедшие стихи и поил всех спотыкачем, Аристарх Чернышев делал там какие-то штуки из резины. Да, тогда же произошел забавный эпизод, когда меня пригласили на концерт Тегина, а перед ним выступал Гарик Виноградов, который постоянно что-то там воскуривал перед концертом, отчего у меня три дня болела голова и я написал статейку ругательного характера про Германа и «Эрмитаж», который мне не нравился…

Вот, параллельно мы поддерживали отношения с Епифанцевым, который помогал мне в некоторых постановках. В 1995 году неожиданно умер Кайдановский, которому французский фонд, финансировавший некоммерческое кино, утвердил сразу три заявки на фильмы. Получил тогда еще грант и Герман-старший. Время было сложное для любого кино; и финансирование, и рынок проката отсутствовали. Грант же представлял собой гарантии французского правительства, которое выступало гарантом любого финансирования заявленных проектов. И вот Кайдановский, собирающийся снимать кино, нашел знакомого ростовского бизнесмена, и так получилось, что долго ожидаемые деньги пришли чуть ли не на следующий день после того, как у него случился инсульт и он умер. Я в это время был в Берлине, и для меня это было шоковое сообщение.

М.Б. Это был твой первый выезд за границу?