Ассы – в массы

К.П. Мы понимали, поскольку мы художники, что нам не нужно, как клубным промоутерам, устраивать какие-то большие рейвы, то есть мы к этому относились, как к таким странным художественным балам. И вот в Центре Современного Искусства тоже был один из таких балов, который так и назывался «Бал. Платиновый век». Еще была выдающаяся серия вечеринок «Убит-необит-I» и «Убит-необит-II». В «Убит-необит-I» главным героем был Влад Монро, этот рейв случился сразу после убийства Листьева под лозунгом «Влад жив!», и мы показали Монро вместо Влада Листьева, чтобы народ не сильно расстраивался утрате героя. А второй «Убит-необит» был уже более сложный, в русском стиле, мы снесли нафиг весь птючевский дизайн, поставили там длинные столы, сколоченные из досок, лавки. На столах были шматки сала, черные буханки хлеба, картошка в мундире, соленые огурцы, и все это в котелках. И огромные пятилитровые бутылки водки. Были раньше такие огромные бутылки с насосами на крышках, а сейчас даже непонятно, есть ли такие вообще. Это был колоссальный ивент: весь клуб «Птюч» в березовых крестах. Мы наняли дрессировщиков с волками, девушки водили по «Птючу» этих волков. Компас-Врубель месяц репетировал с казачьим хором диджей сет, по клубу ходил человек с баяном, пришел Лимонов с молодыми красавцами-охранниками, такими пидорами молодыми. И на этот вечер мы попросили всех дилеров не торговать, а вечеринка была, естественно, закрытая. И эти дети, у которых по сути детство началось с психоделиков – LSD, экстази и вся прочая химия, так называемая «питерская»; они в первый раз оказались в такой ситуации, что ничего этого нет и стали жрать водку. И надо сказать, что жбан им вынесло просто неумеренно, потому что они никогда ничего не пробовали – ни водку, ни пиво, это был новый тип молодежи, который начал свою юность боевую уже сразу с серьезных препаратов. И когда они в первый раз выпили, они в этой легендарной птючевской «Дарк-рум» устроили невероятную групповуху, ну просто пиздец. Эти волки, лимоновцы, водка, сало… И делали мы это все действие совместно с Юрием Орловым, несколько недель снимали у него в студии видео, все подсъемы, которые я потом сводил вживую. Мы решили, что делаем это все под лейблом «Топор», поэтому символом этой вечеринки стали перекрещенные топоры из кислотной фольги на виниловой пластинке. Получился невероятный флаер – где-то у меня в архивах тоже валяется… Вот такие были взаимодействия с клубной и какой-то иной психоделической субкультуры более старой закваски.

Далее мы перемещаемся в домашнюю галерею в Черемушках, благо недалеко. В Черемушках.

К.П. Не знаю, где заканчивается или начинается наш рассказ. Он был посвящен местности Ленинского проспекта, площади Гагарина, где я провел свои лучшие годы, и где многое для меня связано с периодом восьмидесятых годов, годов застоя и брежневизма. Потому что окна квартиры, в которой я жил, на одном из балконов выходили на Ленинский проспект, и все парады, которые шли на Красную площадь, они все были за моими окнами. Точно также, пока не был построен аэропорт Шереметьево-2, все правительственные делегации проезжали по Ленинскому проспекту из Внуково, и меня, как школьника спецшколы № 80 показательно-английской заставляли выходить на Ленинский проспект с флажками.

В общем, район этот связан для меня с эпохой брежневизма, застоя в своих лучших и худших проявлениях. А вот район Черемушки, куда я переехал в дальнейшем, и где находится моя домашняя галерея, возобновившая практику «Апт-арта» в нулевых годах, исторически связан с «эпохой оттепели». Следующей оттепелью за оттепелью хрущевской была Перестройка. Как раз где-то к середине девяностых я перебрался сюда в Черемушки, где все пронизано духом оттепели. Как известно, в русской истории бывает два магистральных периода: период полной заморозки и период оттепели, и они так динамично сменяют друг друга. И на мою жизнь, на период Перестройки пришлась одна из таких грандиозных «оттепелей», когда вообще рухнула Империя, закончилась история какого-то безумного эксперимента, и все это отражено в моей работе «Похороны Брежнева».