Ассы – в массы

К.З. К примеру, хеппенинги «Мухоморов» происходили так: вывозили публику, как на маевку, за город, в лесную чащу, а там из-за кустов выходили бравые ребята в хаки с ружьями и оглашали приговор: «Сейчас один из вас будет расстрелян!» С француженкой, которая тогда не поняла русского концептуального юмора, случилась истерика…

Многие знакомства образовывались по месту работы и учебы. Так Свен работал в РосИзо, Моня работал в литературном музее, а я работал в театре Моссовета, поэтому было очень удобно было сходиться на Петровском бульваре и идти сначала в сосисочную, а потом гулять. И вот в рамках этих гуляний был выдуман прикол о том, что было бы неплохо сделать квартирную выставку. Приколом это было потому, что квартирное в московской художественной среде считалось уже дурным тоном, все художники стремились в залы и такие возможности были у многих. Вот так появился «Апт-Арт», домашняя галерея на квартире Алексеева, которая сразу же обрела свою публику.

Все, кто ходил в МИФИ, все стали ходить и туда, притаскивая своих знакомых. Впервые я именно там услышал группу «Кино» и «Звуки Му». Причем «Кино» мне не нравилось совсем, а Петр, рассвет таланта которого наступил четыре года спустя, не производил тогда на меня никакого впечатления и выглядел как спившийся мужичок в шапочке-петушке. Так произошло становление «Мухоморов» на рок-н-ролльные рельсы вместе с Никитой, который тоже стал рок-н-ролльным человеком. Ходил до этого с длинными волосами и бородой, а тут постригся и побрился. Причем мы хотели сначала открыть «Апт-Арт» у Талочкина, но ему позвонили из вездесущего КГБ и предупредили, что если будут выставки на дому, то придется туго. И Свену позвонили тоже. Талочкин испугался, Свен – нет, но сделали у Никиты.

Выставились те, кто не испугался, потому что надзор все-таки был и репрессии серьезные хоть и обходили стороной, но тучи и слухи сгущались. Художники уезжали, приезжали иностранные эмиссары с неизвестными целями, поэтому звонили и предупреждали о последствиях.

В рамках «Апт-Арта» возникли объекты «Вечерняя Москва» и «Роман с холодильником», который представлял из себя игру-квест и ныне находится в Третьяковской галерее. Все что происходило вне помещения, было прописано на внешней стороне холодильника, все что происходило внутри помещения, было прописано на обороте двери холодильника, а то, что свойственно роману – внутренний монолог, предметы и отношения – были разложены по полкам холодильника. Типичная для московского концептуализма традиция переноса на предмет окружающей действительности. Все это увенчалось знаменитым объектом «Встает» в рамках выставки «Победа над солнцем». Постмодернисткий жест навеялся импрессионистским «Восходом солнца». Термина «постмодернисткий жест» еще не было, но было понимание что «это» изображение «этого». И художественным произведением и проектом являлось «это», хотя при локальном рассмотрении и сам предмет являлся отдельно стоящим произведением. Вот так вот я и справлялся с возложенными обязанностями кадрового живописца и художника.

М.Б. Успешно?

К.З. Это даже имело какой-то коммерческий успех. Не помню, что, но что-то было сначала куплено за двадцать рублей, и потом уже за двести рублей. Купили что-то какие-то австрийские девушки. Дело приобретало нешуточный оборот, к этому моменту вышел иностранный каталог выставки «Документы», к тому же Никита любил дружить с иностранными девушками, через которых просачивалась достаточно новая и свежая информация из мира западного искусства. Приезжала Катя Терье и Тупицины прислали Тода Брудо. Все они тусовались у нас, пытаясь понять, осознать и задать нашему творчеству какой-то контекст. Который участникам «Апт-Арта» уже не был нужен. Это был самодостаточный проект с собственной теорией. Хотели создавать – и это имело отклик, большего и не было нужно. Салонность происходящего нисколько не смущала, скорее наоборот, – это постепенно становилось модным и приобретало окрас квартирных субкультурных тусовок. Мне говорили даже, что получается что-то модное, хотя какой-то оглядки на западное искусство, которое печаталось в журналах, не было. Вот все «Новые и дикие», они да, делали намеренно модное «журнальное», как мы это называли. А я черпал контент из своих детских рисунков, почеркушек и идиотских переживаний.

«Апт-Арт» был объявлен некоммерческой галереей концептуального искусства. Это было жестом, который Герловины и Тупицыны, проживающие в Нью-Йорке, воспринимали (исходя из собственной идеологии) нью вейвом. По простым прямым ассоциациям. Балалайка – русское банджо, казаки – русские ковбои, Руза – подмосковная Швейцария, а мы – это русская новая волна. В целом это были именно пародии на квартирные выставки, которые тогда частенько проводились отвергнутыми советскими залами художниками-нонконформистами. Они очень переживали по этому поводу и относились ко всему серьезно, а мы иначе, поэтому наши пародийные выставки были веселыми и увлекательными. Мотивация та же, но подход другой.