Читаем Астрофил и Стелла. Защита поэзии полностью

Великая Любовь сошла ко мне,Рождая в сердце робость и недугИ, как заклятый недруг на войне,4 Ища в убийстве худшую из мук;Не красотой заряжен дерзкий лук,Но прелестью, влекущею вполне,И добродетель не поможет мне,8 И падает рассудка меч из рук:Живой, я смерти пошлину плачу,Чудовища мне снятся наяву,Я тяжесть непомерную влачуИ помощь бесполезную зову —Но мысль голодной смертью умерла,14 Отведав с Купидонова стола.перевод А. Шараповой

3[367]

На мотив:

Non credo gia ehe pin infelice amante

Огонь пылает от моих скорбей,И небо льет обильные дожди,Вода рыдает на брегах морей,Скорбит земля[368] у неба на груди.Слава ко мне спешит,Время уходит прочь,Пространство с тоскою зрит,Как бесконечна без надежды ночь.Лишь ей меня не жаль. Мне вслед горятЕе глаза жестокими огнями,Но пламя этих глаз12 В моей душе поддерживает пламя.Сожги меня, огонь, чтоб не гореть мне,О воздух, сгинь, чтоб не дышать тобой,Возьми меня, вода, чтоб не жалеть мне,Земля, разверзнись, сердце успокой.Слава, убей мой дар,Время, пробей мой час,Пространство, ускорь кошмар,Стихии, меры, умоляю вас!Но вся природа в страхе отвернулась,И смерть склонилась перед ней, живой.О смерть, ты обманулась:24 Надменная пренебрегает мной.перевод А. Шараповой

4

На тот же мотив

Когда шумит ликующий апрельИ землю пробуждает ото сна,Надрывно льется Филомелы[369] трель,Как будто гроздью терний пронзена:Скорбя и сожалея,Она поет уныло —Печаль ей грудь сдавила,То память о насилии Терея.Найди, о Филомела, каплю счастьяХотя бы в том, что я терзаюсь страстью.Твоя земля в цветах, моя — мертва.12 Вонзаются шипы в мои слова.У Филомелы нет другого горя,Как только память о любви отмщенной.Возвышенная слабость плачет, споряС отчаяньем обиды непрощенной.Но за мое страданьеМне песни не дано.А ведь не все ль равно?Снести насилье легче, чем желанье.Найди, о Филомела, каплю счастьяХотя бы в том, что я терзаюсь страстью.Твоя земля в цвету, моя — мертва.24 Вонзаются шипы в мои слова.перевод А. Шараповой

5[370]

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография

Изучение социокультурной истории перевода и переводческих практик открывает новые перспективы в исследовании интеллектуальных сфер прошлого. Как человек в разные эпохи осмыслял общество? Каким образом культуры взаимодействовали в процессе обмена идеями? Как формировались новые системы понятий и представлений, определявшие развитие русской культуры в Новое время? Цель настоящего издания — исследовать трансфер, адаптацию и рецепцию основных европейских политических идей в России XVIII века сквозь призму переводов общественно-политических текстов. Авторы рассматривают перевод как «лабораторию», где понятия обретали свое специфическое значение в конкретных социальных и исторических контекстах.Книга делится на три тематических блока, в которых изучаются перенос/перевод отдельных политических понятий («деспотизм», «государство», «общество», «народ», «нация» и др.); речевые практики осмысления политики («медицинский дискурс», «монархический язык»); принципы перевода отдельных основополагающих текстов и роль переводчиков в создании новой социально-политической терминологии.

Ингрид Ширле , Мария Александровна Петрова , Олег Владимирович Русаковский , Рива Арсеновна Евстифеева , Татьяна Владимировна Артемьева

Литературоведение