Атаман Устя

— А отсюда все-таки выбраться придется; Устину Яру конецъ, хоть дв команды разобьемъ, а все-таки уходи на другое мсто; обозлятся воеводы вс и не оставятъ въ поко, покуда не уберемся съ насиженнаго мста въ другое. Что жь? можетъ, мн оно на руку, можетъ, Устя и броситъ совсмъ атаманство. Какъ располыхнутъ Тарасову шайку, Устя не соберетъ другой, стало быть, волей-неволей пойдетъ за мной за Кубань или хоть въ Грузію… Да это дло впереди, а теперь вотъ надо изъ бды вылзать и какое-нибудь колно надумать.

Орликъ, уже давно полюбивъ Устю, только и мечталъ о томъ, когда двушка полюбитъ его и скажетъ ему это; она и теперь любитъ его, да не такъ, какъ ему надо было.

— Вдь вотъ сама говоритъ, что за стараго Тараса пошла бы! часто соображалъ Орликъ; стало быть можетъ она не юродствовать, можетъ какъ и всякая двица полюбить… Да, можетъ… только не тебя вотъ! грустно прибавлялъ себ полудворянинъ Егоръ Соколовскій.

Эсаулъ всегда думалъ однако, что раньше или позже поселокъ разбойный разоритъ начальство; тогда его мечты могли бы сбыться: Устя лишится атаманства, шайка разбжится, а новую собрать не такъ-то легко. Если бы не шайка Тараса, которая досталась двушк-казачк какъ бы по наслдству — она, можетъ быть, и во вкъ не попала бы въ атаманы.

Теперь Орликъ могъ бы радоваться встямъ о команд. Но онъ боялся разгрома поселка по другой причин; какъ еще поступитъ Устя? чтобъ хуже не вышло.

Во всякомъ случа, Орликъ ршилъ теперь дйствовать и стараться вылзать изъ бды, перехитрить и Петрыня, и команду; а тамъ, что Богъ дастъ; пускай Устя увидитъ, что онъ длалъ все, что могъ, ради нея, а не радовался разгрому ея поселка, сидя сложа руки.

V

Черный былъ, конечно, смущенъ встью, что везъ отъ Хлуда; но за то у него была и новая радость. Притонодержатель терялъ вс свои доходы при разгром гнзда разбойниковъ и уход ихъ на другое мсто, боле отдаленное отъ Камышина. Единственное средство сохранить сношенія съ шайкой Усти — была женитьба Чернаго на его дочери. И Хлудъ теперь обнадежилъ Чернаго… Знахарь былъ въ восторг. Если и одолетъ ихъ команда, то ему все-таки прибыль и счастье.

Устя, уже при извстіи изъ скита о команд уврившаяся вполн въ предательств, все таки была теперь озлоблена встями Чернаго.

— Какъ Хлудъ узналъ обо всемъ? спросила она.

— Какъ ему, атаманъ, не узнать; онъ хлопоталъ уже давно. Когда я былъ у него въ послдній разъ, онъ мн говорилъ, что Петрынь въ Саратов, и что онъ своего человка тоже пошлетъ туда соглядатаемъ; ну, и послалъ. А тотъ, его человкъ, я знаю, ходокъ и умница, какого другого не выищешь на всей Волг; самъ стрекулистъ, читаетъ и пишетъ; такъ уметъ мудрено написать грамоту, что самый что ни на есть грамотный не прочтетъ. Одну его такую челобитную въ намстническомъ правленіи, сказывалъ онъ мн, вс писаря и самъ секретарь разбирали и не разобрали.

— Ну, ладно, прервала Устя болтуна, — сказывай дло. Этого онъ стрекулиста и послалъ въ Саратовъ.

— Да, этого самаго. Еще при мн тогда наказалъ итти, все разузнать и денегъ двадцать рублей далъ ему. Вдь дяд Хлуду, коли мы пропадемъ да разбжимся, барышей отъ насъ не будетъ.

— Этотъ стрекулистъ самъ видлъ Петрыня, сказываешь.

— Да, видлъ; поганца къ самому намстнику допущали, и онъ все пояснилъ и всхъ предалъ. Сказалъ, что и денегъ у тебя — кладъ. Вотъ это ихъ, знать, и подняло на ноги — поживиться. Да, атаманъ, конецъ здшнему житію; да. Мн-то одному гораздо на-руку: разгромятъ насъ да уйдемъ на другія мста, меня дядя Хлудъ пообщался женить на своей Аленк, дочк. Я ему тмъ дорогъ, что изъ твоей шайки бгаю къ нему и выгоду приношу. Что-жь теперь, атаманъ, какъ же мы?.. Что длать-то будемъ? кончилъ Черный, радостно глядя на атамана, отъ мыслей о своей женитьб.

— Ну, это не твоя забота, рзко отозвался атаманъ, — что поршу, завтра всмъ въ извстность будетъ. Ступай да вели посылать ко мн Петрыня.

Черный ушелъ. Устя осталась одна и задумалась. Не чудилось ей, что такъ скоро кончится ея атаманство на Волг. Неужели же итти за Орликомъ на Кубань и зажить тамъ женой, хозяйкой, бабой; блье стирать, пироги печь да дтей рожать? Вотъ съ Тарасомъ — иное дло! думала теперь Устя; къ тому человку было у нея что-то на сердц и все росло, все пуще всю ее захватывало; а Орликъ ей — добрый пріятель.

Сказавъ ему еще недавно, что у нея къ нему, можетъ быть, любовь двичья, она обманула его. Въ ту минуту, боясь, что онъ себя застрлитъ, она почувствовала что-то вдругъ… но это была жалость простая, а не то чувство, что было къ Тарасу. Вотъ теперь опять будто ничего въ ней къ Орлику нту, кром пріязни простой.

— Что-жь? Никогда, стало быть, и никого по-двичьи не полюблю? спросила себя Устя. — Нтъ, сдается, что могла бы, могла бы, но не такого, какъ Ордикъ!

На лстниц раздались шаги и вошелъ Петрынь, робко озираясь кругомъ: онъ предчувствовалъ, что его зовутъ на допросъ; поэтому чудилось трусу, что у атамана спрятанъ уже его палачъ, т. е. Малина.

Устя сидла на скамь у окна и озлобленнымъ взглядомъ встртила Петрыня. Онъ сталъ предъ атаманомъ и невольно опустилъ глаза отъ его испытующаго и грознаго взгляда.