Ататюрк. Особое предназначение

— У меня, — заявил он, — нет никакого желания пачкать руки в крови без особых на то оснований!

Кемаль поморщился.

Проклятыне либералы!

Республика оказалась в опасности, ее надо защищать всеми доступными средствами, а они…

Исмет презрительно усмехнеулся.

Если верить английскому бизнесмену, беседовавшему с Исметом в середине декабря 1924 года, тот никогда не верил в успех Фетхи как главы правительства.

— Фетхи-бей, — говорил он, — на ложном пути, откуда нет выхода. Вам не придется долго ожидать смены правительства…

Исмет оказался прав, и Кемаль воспользоался случаем, дабы восстановить статус-кво.

К длинному списку виновных в разгоревшемся конфликте правительственная партия добавила Фетхи.

2 марта члены партии во главе с Реджепом выступили с критикой премьер-министра.

Атака продолжалась в течение десяти часов в присутствии Кемаля.

3 марта 1925 года Фетхи ушел в отставку с поста премьера, его заменил Исмет.

На следующий день был принят закон о введении чрезвычайного положения в Восточной Анатолии и восстановлены суды независимости.

Теперь они могли выносить смертные приговоры без санкции междлиса.

Не мудрствуя лукаво, Кемаль предложил принять закон о смертных наказаниях не только в районе восстания, но и на всей территории страны.

Так появился печально знаменитый «Закон об охране порядка», предоставивший правительству исключительные полномочия в борьбе с народными выступлениями и любой оппозиционной деятельностью и разрешавший ему с одобрения только одного президента закрывать любые организации.

В тот же самый день были созданы Суды независимости в Анкаре и Диярбекире, и их председателями были назначены преданные Кемалю Лысый Али и Мазхар Мюфит.

Суды карали за малейшее проявление сочувствие к курдам.

Так, полковник Али-Рухи получил семь лет лишения свободы за высказанные им в кафе симпатии к курдам, журналист Уджузу был приговорён к многолетнему заключению за сочувствие Али-Рухи.

6 марта правительство сделало серьезное предупреждение издаваемому либеральным журналистом Ахметом Эмином «Ватану».

На следующий день Кемаль заявил о врагах нации, «пытавшихся спрятать свои истинные намерения под маской религии и своей активностью по всей стране рассчитывавших ослабить государственную власть».

— Непременным условием благополучия и экономического развития страны, — говорил он, — является спокойствие, безопасность и порядок, и такой порядок будет установлен!

И как утверждали близкие к нему люди, он очень жалел в те дни о том, что так и не настоял на введении в стране военного положения.

Что же касается восстания, поставившее страну на грань гражданской войны, то и здесь Кемаль остался верным себе.

— Мы воспользуемся этим случаем, — заявил он, чтобы предпринять такие меры, какие исключат возможность повторения подобного восстания. Не надо ждать, когда реакционеры успокоятся, надо действовать и действовать!

Исмет действовал.

Основным курсом нового кабинета министров стало подавление всякой оппозиции в стране и уничтожение восставших курдов.

— Прежде всего, — заявил по этому поводу Исмет-паша, — во внутренней политике мы попытаемся ликвидировать последние события, предохранить страну от интриг, обеспечить общественное спокойствие и укрепить во всех отношениях авторитет государства благодаря тем специальным действенным мерам, которые мы считаем полезными принять…

Он бросил в бой сорок пять тысяч солдат и несколько эскадрилий самолетов.

26 марта турецкие войска начали наступление сразу в трех районах: Диярбакыр, Варто и Элязиз. Девятый корпус турецкой армии занял Варто.

Главное сражение произошло в середине апреля в Генджской котловине.

Шейх Саид бы разбит и окружен, вместе с ним в плен попало еще несколько шейхов.

Это означало окончательный разгром курдского восстания, несмотря на то, что отдельные отряды повстанцев сопротивлялись до мая 1925 года.

Лишь 31 мая Ататюрк объявил о демобилизации войск, посланных для подавления восставших.

Вскоре за разгромом восстания шейха Саида состоялся суд, который 29 июня приговорил шейха и 47 главных участников восстания к смертной казни.

До самой последней минуты Саид сохранял удивительное хладнокровие и прежде, чем подняться на эшафот, с улыбкой сказал председателю трибунала:

— Делайте свое дело, мы с вами рассчитаемся на последнем суде…

Последними словами шейха Саида стали:

— Естественная жизнь приходит к концу. Я нисколько не сожалею, что приношу себя в жертву своему народу. Мы довольствуемся тем, что нашим внукам не будет стыдно за нас перед врагами…

Подавление восстания сопровождалось массовыми убийствами и депортациями мирных жителей.

Осадное положение на курдских территориях продлевалось много лет подряд.

Что можно сказать о поведении Кемаля во всей этой истории с курдами?

Если называть вещи своими именами, то он обманул их, обещав им все и не дав ничего.

Если, конечно, подобные слова подходят к поведению политика, который борется за целостность своей страны.

И как тут не вспомнить Макиавелли.

«Итак, — писал он, — из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе.