Ататюрк. Особое предназначение

Изгоняя их из страны, Кемаль, по сути дела, только повторял то, чем в свое время занималась «Особая организация» «Единения и прогресса», пытавшегося таким образом освободить для турок нишу в занятых представителями национальных меньшинств финансах и торговле.

Как показали дальнейшие события, несмотря на все эти «достижения», политическое умиротворение в стране в двадцатые годы (да и позже) так и не наступило.

«Несмотря на то, — писал один из политических наблюдателей того времени, — что заставили замолчать политическую оппозицию, подавили печать и запретили организацию, Мустафа Кемаль все ещё не чувствовал себя уверенно».

Призрак ожившей партии «Единение и прогресс» наводил страх, вокруг ещё бродили люди этой партии, помогавшие ему и его движению, хотя Мустафа Кемаль во время освободительной войны и после неё воспрепятствовал им действовать независимо.

Такие тайные организации, как «Тешкилаты Махсуса» и «Каракол» ещё были управляемы и вполне могли заняться прежними делами.

Их члены были еще активны, со своим опытом и профессионализмом они занимали важные посты, даже в окружении Кемаля.

Прекрасно зная методы работы иттихадистских заговорщиков, Кемаль хорошо осознавал потенциальную угрозу для себя

И как мы увидим уже следующим летом, опасался он заговорщиков не зря.

Как и всякий облеченный неограниченной властью человек, Кемаль любил время от времени выступить этаким защитником народа.

И как повествует одна из легенд о нем, однажды он спросил министра внутренних дел, за что был арестован какой-то крестьянин.

— За непочтительное высказывание в ваш адрес! — последовал незамедлительный ответ.

— А почему он ругал меня? — поинтересовался Гази.

— Потому что опалил свои усы, когда курил завернутый в журнальную бумагу табак! — ответил министр.

— А вы сами когда-нибудь курили такие самокрутки? — спросил Кемаль.

— Нет! — недоуменно пожал тот плечами, не понимая, куда клонит президент.

— А вот я курил их во время войны в Триполитании, — усмехнулся Кемаль. — И не крестьянина надо наказывать, а тех, из-за кого у него нет сигарет! Освободите его!

Вернее всего, ничего подобного не было, и это была сказочка про мудрого правителя, снисходившего до нужд простого народа.

Но они были нужны любому вождю, ибо на них и строился его образ радетеля за народ.

И достаточно вспомнить, с каким умилением аплодировали Сталину, обнимавшему ребенка теми самыми руками, которыми он уничтожил миллионы ни в чем не повинных людей.

Прочитав в какой-то французской газете, что Турцией правят один пьяница (сам Кемаль), один слепой (премьер-министр) и триста глухих (депутаты), он брезгливо отбросил газету.

— Этот писака не прав, — усмехнулся он, — Турцией правит только один пьяница…

Но в то же самое время Кемаль диктатором себя не считал.

— Я не диктатор, — говорил он. — Говорят, что я обладаю великой властью… Да, это так…

Это было так, и в отличе от того же Сталина, который с помощью репрессий строил, Кемаль с их помощью убирал тех, кто мешал строить.

Курдское «восстание невежества, фанатизма и враждебности к республиканскому устройству и прогрессу» еще более укрепило уверенность Кемаля в необходимости однопартийного правления и быстрейшего проведения культурной революции.

И задача перед ним стояла сложная.

Всего 4 процента населения Турции было грамотным, в стране не хватало 35 тысяч школ и 70 тысяч учителей.

В то же время в республике продолжало действовать около 20 тысяч медресе, что создавало определенные сложности со светским образованием.

Так пока и не начавшая оживать экономика не сулила подъема благосостояния, и разоренным войнами и продолжавшим пользоваться средневековыми способами производства крестьянам даже при всем желании было не до учебы.

Но Кемаль не был, наверное, самим собой, если бы не пошел на штурм и этой казавшейся неприступной крепости.

И далеко не случайно сам он в то время увлекся авиацией.

— Будущее в небе! — часто говорил он, очень надеясь, что развитие авиации в стране подействует на его набожных подданных.

Сама авиация должна была служить символом устремления в будущее, казавшееся Кемалю таким же безграничным, как небо.

Еще в феврале 1925 года по его инициативе было основано Турецкое общество авиации, и его президентом Кемаль назначил друга детства Фуада Булджу.

Кемаль был увлекающимся человком.

Он любил чтение, музыку, танцы, верховую езду и плавание, питал чрезвычайный интерес к танцам зейбек, борьбе и народным песням Румелии, получал большое удовольствие от игры в нарды и бильярд.

Он был очень привязан к своим питомцам — коню Сакарья и псу по кличке Фокс.

Ататюрк владел французским и немецким языками, собрал богатую библиотеку.

Проблемы родной страны он обсуждал в простой располагающей к беседе обстановке, часто приглашая к себе на ужин учёных, представителей искусства, государственных деятелей.

Он любил природу, часто посещал лесное хозяйство, названное его именем, и лично принимал участие в проводимых там работах.

Впрочем, Кемаль смотрел не только в небо, но и на землю.