Ататюрк. Особое предназначение

— Тогда вы могли бы подумать о том, что мы будем обедать вместе! — повысил голос Кемаль.

— Я надеялся на это, — ответил мэр, — но я не получил приглашения…

Гази повернулся к губернатору:

— Вы предупредили мэра о нашем прибытии и совместном обеде?

Тот не ответил.

К ужасу присутствующих, через пять минут мэр, не спрашивая на то разрешения президента, вышел из-за стола.

— Завтра у меня много дел, — пояснил он.

Давно не получавший таких пощечин взбешенный Кемаль сорвал всю свою ярость на посеревшем от страха губернаторе.

— Вы видели, как ведет себя выбранный вами мэр? — кричал он. — И мне непонятно, как такой высокий пост может занимать человек, совершенно не умеющий себя вести! К нему в город приезжают гости, а он изволит обедать до встречи с ними! Они предлагают ему выпить с ними ракы, а он отказывается! И, в конце концов, он уходит из-за стола президента, даже не испросив на то разрешения!

Немного поостыв, он взглянул на убитого всем случившимся генерала и усмехнулся.

— Этот человек, — уже спокойно произнес он, — больше не работает мэром!

Через два дня губернатор был отправлен в отставку вместе с начальником полиции и руководителем местного отделения Народной партии.

Конечно, подобное поведение не делает Кемалю чести, посокльку он выглядел в этой истории мстительным и желающим переложить на чужие плечи ответственность за собственные ошибки.

Надо полагать, это общее свойство всех диктаторов.

И как тут не вспомнить Сталина, который никогда ни в чем не был виноват.

Из Амасии Кемаль отправился в Трабзон.

— Теперь, — говорил он на большом митинге, — мы должны работать еще больше, мы должны распространять наши идеи среди народных масс. В каждое мгновение мы должны быть готовы отчитаться о нашем движении перед историей и миром…

Слушали его, надо заметить, внимательно.

Вот только воспринимали ли…

Кемаль вернулся в Стамбул, а еще через две недели отправился во Фракию.

Именно там он в очередной раз увидел не выдуманную им, а реальную Турцию, с ее успехами и поражениями.

Он искренне порадовался успехам сахарного завода, продукция которого шла на импорт.

Но затем…

Множество крестьян окружило официальный кортеж и прнялось жаловаться на падение цен на сельскохозяйственную продукцию, повышение налогов, злоупотребления властью, недостаток транспортных средств и многочисленные болезни.

Растерявшийся Кемаль молчал.

Да и что он мог ответить?

В Эдирне Кемаль узнал о вооружённом выступлении исламистов 23 декабря 1930 года в Менемене, небольшом городке, затерянном среди оливковых полей, в 30 километрах от Измира.

Его возглавил прибывший сюда с пятью сторонниками проповедник, дервиш Мехмед, призвавший верующих «спасти священную веру ислама и восстановить шариат».

Пришельцы развернули зелёное исламское знамя, взятое из соседней мечети, и водрузили на городской площади.

Дервиш провозгласил себя мехди (мессией) и призвал свергнуть безбожную власть.

Толпа из нескольких сотен местных жителей поддержала бунтовщиков.

Два офицера напрасно упрашивали людей разойтись,

Затем туда был направлен взвод под командованием Кубилая, учителя начальной школы и офицера запаса, призванного на военные сборы в Менемен.

Пытаясь разогнать толпу, Кубилай выстрелил холостым патроном.

Оставшись невредимым, дервиш заявил, что он не уязвим для пуль, и выстрелил сам, смертельно ранив Кубилая.

Тело Кубилая было перенесено во двор мечети, где дервиш отрезал ему голову и насадил на шест под возгласы одобрения своих сторонников.

Размахивая зелеными священного цвета ислама знаменами, бунтовщики объявили о скором прибытии армии халифата численностью в 70 тысяч человек.

Толпа, поддерживающая их, разрасталась, люди выкрикивали требования отменить все реформы. Полторы тысячи человек ликовали и аплодировали, когда голову жертвы, насаженную на древко знамени, пронесли по улицам Менемена

Два сторожа, стрелявшие по толпе, были убиты, и жандармы были вынуждены вызвать на помощь военных.

Прибывший вскоре полк разогнал бунтовщиков, дервиша и пять его спутников застрелили.

Кемаль был возмущён этим событием.

Особенно он был шокирован сообщениями о том, что население Менемена приветствовало убийц молодого лейтенанта.

Правительство ввело смертную казнь на обширной территории западной Анатолии и направило на место события военный трибунал.

Возвратившись из Эдирне, Кемаль собрал во дворце Долмабахче совещание, затем отправился в Анкару и там собрал правительство.

— Вот до чего мы дожили! — заявил он. — Через семь лет после провозглашения республики в одном из наиболее развитых регионов страны религиозные фанатики зверски расправились с офицером и толпа ликовала…

Он был в бешенстве, будучи убеждён, что корни восстания были частью широкого заговора, возможно связанного с роспуском Либерально-демократической партии.

Он потребовал, чтобы Менемен был провозглашён «проклятым городом» и сровнен с землей, а его жители переселены, чтобы никакой пощады не было в отношении религиозных фанатиков, даже женщин.

Кемаль приказал «раздавить» орден накшбенди, к которому Мехмет принадлежал.