Ататюрк. Особое предназначение

29 октября в Стамбуле стояла прекрасная погода, и огромный город отмечал пятнадцатую годовщину провозглашения республики.

И только тот, кому нация была обязана этим праздником, неподвижно лежал в своей постели, с грустью глядя в широкое окно, за которым так весело светило солнце и благоухали осенние цветы.

О чем он думал, о чем вспоминал в этот великий для него день?

Но когда он, утомленный воспоминаниями, закрыл глаза, то увидел мать, ведущую его в медресе.

Он слабо улыбнулся.

Не тогда ли в нем начался пока еще неосознанный бунт против старого уклада и стремление к лучшей жизни.

С этой улыбкой на лице он забылся.

Но уже через полчаса его разбудили громкие голоса: это многочисленные кадеты из военной школы Кулели подплыли на лодках и яхтах к Долмабахче и, остановившись перед дворцом, выкрикивали слова благодарности своему президенту.

— Мы хотим видеть Ататюрка! — громко скандировали молодые люди.

И можно только догадываться о том, какие чувства испытывал в эти минуты так и не сумевший подняться с кровати Ататюрк.

С повлажневшими глазами слушал он доносившиеся с Босфора крики, и в его груди поднималось чувство великой гордости за то, что он сумел сделать.

Крики становились все громче, и не выдержавший этой пытки Кылыч Али подошел к окну и сделал кадетам знак не тревожить взволнованного президента.

Что мог бы сказать Ататюрк всем этим молодым людям, которых он видел в последний раз в жизни?

Наверное, то, что он уже сказал однажды:

— Турецкая молодежь! Твоей первой обязанностью является всегда охранять и защищать национальную независимость, Турецкую республику. Это единственная основа твоего существования и твоей будущности. Это является самым дорогим для тебя сокровищем. И в будущем как внутри страны, так и за границей будут существовать недоброжелатели, которые будут стремиться лишить тебя этого сокровища. Ты когда-нибудь будешь вынуждена защищать независимость и республику и, для того, чтобы исполнить свой долг, ты должна учитывать те условия, в которых ты можешь очутиться. Может случиться, что нация впадет в крайний недостаток, в полную нужду; что она очутится в состоянии распада и полного истощения. Даже при таких условиях и при таких обстоятельствах, дитя Турции будущих столетий, твоя обязанность спасти независимость, Турецкую республику. Силы, которые для этого нужны, имеются в тебе, они в той благородной крови, которая течет в твоих жилах. Когда я оставлю этот мир молодежи, живущим после меня, мои последние слова таковы: Турецкому народу, турецкому обществу, тюркизму я не мог полностью отдать свой долг. Вы выполните его. Кто придет после вас, вы тоже повторите им мои слова…

Но не сказал.

Не было сил.

Да и что значили слова, если он всей своей жизнью доказал, на что способен человек, больше всего на свете любящий свою родину…

8 ноября Ататюрк снова впал в кому, и его последними словами стало традиционное «Aleykuselam» («Мир вам»).

В полдень следующего дня всем стало понятно, что великому турку недолго осталось пребывать на этой грешной земле.

Неотрывно смотревший на кровать, где прощался с жизнью главный солдат республики, его секретарь Хасан Риза Сойяк негромко сказал Кылычу Али:

— Смотри, как уходит целая эпоха…

В 9 часов утра 10 ноября Ататюрк в последний раз открыл ставшие удивительно голубыми в последние мгновения его жизни глаза и обвел долгим прощальным взглядом стоявших около его кровати людей.

Он хотел что-то сказать, но так и не смог.

Его голова бессильно опрокинулась на подушку, и он снова закрыл глаза.

На этот раз навсегда.

Ровно в 9 часов 5 минут маршал Гази Мустафа Кемаль-паша Ататюрк умер, и Кылыч Али остановил часы.

Они и по сей день стоят в той самой комнате, где встретил свою смерть никем, кроме нее, не побежденный первый солдат республики.

Впрочем, по большому счету он победил и ее, воплотившись в тысячи дел и миллионы турок, и по сей день помнящих и почитающих человека, которому нация была обязана многим.

Много лет назад на борту уносившей их в Самсун «Бандырмы» Кемаль сказал сопровождавшим его Арифу и Рефету:

— То, что нам предстоит сделать, больше чем революция. Революции меняют те государства, которые существуют. Турции пока еще нет, но она обязательно будет и займет свое достойное место в мире…

И только что навеки успокоившийся человек сдержал данное им слово.

Затем случилось непредвиденное, и с трудом сдерживавший рыдания Салих Бозок выстрелил себе в сердце.

В самый последний момент его рука дрогнула, и он остался жив, что дало повод работавшей в секретариате президента Халдун Дерин горько заметить:

— Никто из «привычных джентльменов» не отважился на харакири!

Сразу же после смерти Ататюрка национальный флаг над дворцом был приспущен, и скорбная весть разнеслась по всему миру.

И не было в те дни в Турции никого, кто остался бы равнодушным к уходу человека, отдавшего нации все свое полное любви к ней сердце.

Как, наверное, не было и ни одного иностранца, не сочувствовавшего неутешному горю всей Турции.

Печаль царила повсюду: в школах, в семьях, на фабриках и в редакциях газет.